грозный дар?
Примерно так думал в один из мартовских дней, пришедших на смену тревожной зиме, грустный генерал-губернатор Санкт-Петербурга Милорадович. Он не читал этих стихов и вообще с современной поэзией был знаком мало. Но согласился бы со стихотворением, написанным молодым человеком, стоящим сейчас понуро перед генерал-губернатором.
– Ваши дерзкие эпиграммы, оскорбляющие самого государя… – говорил Милорадович, а сам думал: как бы найти такие слова, чтобы мальчик понял – он пытается биться со зверем, которого ему не одолеть. Пусть ругает Россию в своих салонах, но если он будет писать, его раздавят и забудут с усердием и даже с удовольствием.
До этого был инструктаж у Нессельроде и снова инструктаж у Нессельроде, и, для разнообразия, инструктаж у Каподистрии.
Каподистрия сидел, по-бабьи подперев ладонью щеку, и смотрел на Пушкина с нескрываемым интересом.
– Уповаю на информацию, которую вы получите в Екатеринославе, – говорил вездесущий лис Бенкендорф. – Пока что мы знаем: Зюден будет в Тамани в августе, так что будьте и вы там. В начале августа. В Тамани вас встретит или Чечен, если успеет перебраться туда из Екатеринослава, или Дровосек. Они оба в вашем распоряжении. Далее – самое главное. Как обнаружите Зюдена, – (голос Бенкендорфа не выражал сомнений в том, что Пушкин обнаружит Зюдена; ему, вроде бы, верили), – следите за ним. Если он поедет к Днестру, что не известно точно, – следуйте за ним тоже. Если нет, убивайте его и возвращайтесь, не медля. Рисковать нам ни к чему.
– А если мне придётся задержаться по непредвиденным причинам? Par exemple6, в Кавказской крепости. Время всё-таки неспокойное.
– Оп-па, – сказал Каподистрия.
– Как! Откуда вы узнали о Кавказской крепости? – Бенкендорф одобрительно качнул головой.
– Это просто, – сказал Пушкин. – Вы всё время проводите пальцем над картою дугу. И изредка посматриваете. Я понимаю, это вы мне подготовили маршрут, а смотрите, потому что вам не терпится скорее мне его растолковать. Вы всё-таки расскажите подробнее, я сомневаюсь в некоторых городах.
Каподистрия крякнул. В глубине кабинета в углу переглянулись трое молчаливых офицеров.
– Проедете по пограничным редутам с тайною инспекцией, картами вас снабдят. Никаких задержек. Если при инспекции что обнаружите – пишите и езжайте дальше. На Кавказе вам будет помогать Александр Раевский, сын того, героя двенадцатого года… Он военный, но проницателен в политических делах.
– А что, вы, Пушкин, убить-то Зюдена сможете? – поинтересовался молчавший доселе Нессельроде. (Без него не обошлось, он не мог просто так отпустить агента к проклятому Каподистрии; как бы чертов грек не выдумал Пушкину нового назначения).
– Сможет, – сказал Бенкендорф.
– А то ведь он у нас с принципом! Никого не убивает!
– Какая прелесть, – снова подал голос Каподистрия.
– Поэтому у вас есть бесценный Чечен, – обиделся Пушкин. – Много ли проку, если б