не мог отдышаться. Его усталость не была притворной. Все, кто принимал активное участие в охоте, – придворные, доезжачие и слуги – валились с ног.
– Собаки? – Сальнов пожал плечами. – Пожалуй, что да.
– А лошади?
– Думаю, они тоже.
– И все это ради двух безрогих оленей. – Король раздраженно окинул взглядом свиту.
Анжелике показалось, будто этот непроницаемый взгляд, в котором ничего невозможно было прочесть, скользнул по ней и король ее узнал. Она едва заметно отступила.
– Ну что же, – продолжал король, – будем охотиться в среду.
Наступило напряженное и словно бы ошеломленное молчание. Кое-кто из дам забеспокоился, смогут ли они уже послезавтра вновь сесть в седло.
Повысив голос, король повторил:
– Будем охотиться послезавтра, вы слышите, Сальнов? И нам понадобится олень с ветвистыми рогами. Чтобы отростков было не меньше десяти!
– Да, сир, я понял с первого раза, – отвечал старый маркиз.
Он низко поклонился и отъехал в сторону, бормоча себе под нос, но так, чтобы приглашенные на охоту могли расслышать:
– Поразительно то, что я всегда слышу вопрос, не устали ли собаки и лошади, но никогда – не утомлены ли люди…
– Господин де Сальнов! – окликнул его Людовик XIV. И когда главный ловчий вновь приблизился, громко, чтобы все слышали, произнес: – Вам следовало бы знать, что мои охотники никогда не устают. По крайней мере, они так говорят.
Сальнов еще раз поклонился.
Король пустился в путь, за ним двинулась пестрая толпа придворных, которым оставалось лишь изо всех сил стараться прямо держаться в седле.
Поравнявшись с Анжеликой, король приостановился.
Уставившись на нее тяжелым, непроницаемым взглядом, он, казалось, не видел ее. Анжелика не опустила головы. Мысленно она твердила себе, что никогда не знала страха и что сегодня самообладание тоже ей не изменит. Взглянув на короля, она улыбнулась ему самым естественным образом. Монарх дернулся, словно его укусила пчела, щеки его залились румянцем.
– Но… вы ведь… мадам дю Плесси-Бельер? – надменно поинтересовался он.
– Ваше величество столь добры, что вспомнили меня?
– Полноте, мы помним о вас, а вот вы о нас – нет, – ответил Людовик XIV, призывая в свидетели подобного легкомыслия и неблагодарности всю свою свиту. – Поправились ли вы?
– Благодарю вас, ваше величество, однако здоровье мое всегда было отменным.
– Тогда как же могло случиться, что вы трижды отклонили наши приглашения?
– Сир, простите меня, но мне ни разу не передавали их.
– Вы удивляете меня, сударыня. Я сам лично сообщил господину дю Плесси о моем желании видеть вас на придворных празднествах. Неужели он мог оказаться столь беспечен, чтобы забыть о моей просьбе?
– Сир, быть может, мой супруг рассудил, что место молодой женщины в ее жилище, за домашними делами, а не в светских увеселениях и придворных забавах.
Тут