мог выпускать пышные пряди собственных волос. Так королю не пришлось лишаться своего естественного украшения, получив одновременно возможность использовать преимущества и удобства парика.
Весь двор желал пользоваться услугами Бине или носить его парики. Модником мог почитаться лишь тот, кто прошел через его руки.
Щеголи придумали новую остроту.
– Как вам нравится моя бинетка? – при встрече спрашивали они друг у друга, хвалясь прической.
Глава XI
По первому снегу, который в этом году выпал рано, весь двор отправился в Фонтенбло. Тамошние крестьяне обратились к своему господину, королю Франции, чтобы он помог им избавиться от волков, причинявших их хозяйствам большой урон.
Под низким серым небом длинная вереница карет, повозок, всадников и пеших двинулась по белоснежной равнине.
Казалось, с места снялся целый город. К столовой службе короля, к королевской капелле, к свите короля присоединились аналогичные службы королевы, лакеи из зала для игры в мяч, военные, псарня и королевское имущество, вплоть до великолепных гобеленов для украшения стен и защиты от холода. В Фонтенбло предполагалось в течение недели охотиться на волков, что не должно было помешать балу, театру и прелестным полуночным трапезам, получившим название «позднего ужина».
С наступлением темноты на дверцах карет зажглись смоляные факелы. В потоках светящихся капель прибыли в Фонтенбло, где в четырнадцатом веке находилась резиденция королей Франции, перед визитом императора Карла V превращенная Франциском I в настоящую жемчужину Ренессанса.
В Фонтенбло правила этикета отличались меньшей строгостью. Все дамы, даже те, кто не имел права табурета, могли сидеть в присутствии короля и королевы: одни на подушках, другие прямо на полу. Анжелика решила, что из-за холода не воспользуется этим дозволением. Великая Мадемуазель, которой нравилось изображать чичероне, вызвалась показать ей замок. Она отвела Анжелику в Китайский театр, галерею Генриха II и покои, где десять лет назад по приказу королевы Христины Шведской был убит ее фаворит Мональдески. Мадемуазель познакомилась с северной государыней, когда та гостила во Франции.
– Наряды королевы делали ее похожей на хорошенького мальчика, – рассказывала она. – В свите у нее не было ни одной женщины; камердинер одевал ее, укладывал в постель и, что тут таить, угождал ее желаниям, когда рядом не оказывалось ни одного фаворита. Впервые увидев нашего совсем еще юного короля, который в ту пору был еще очень робок, она в присутствии королевы-матери без обиняков спросила, есть ли у него любовницы. Кардинал Мазарини не знал, как сменить тему разговора, а король стал красным под цвет кардинальской мантии. Сегодня он бы уже так не смутился…
Рассеянно слушая ее, Анжелика искала глазами Филиппа, хотя не могла бы определить – из желания или страха видеть его. Ничего хорошего их встреча не предвещала. У маркиза для нее едва ли найдется что-нибудь, кроме резкого слова и презрительного взгляда. Лучше бы