моя заколочена досками.
Все бесполезно, существо все равно находит способ добраться до меня. Лишившись возможности выбираться из шкафа, оно стало вылезать из-под кровати, хватая меня своими страшными скрюченными цепкими конечностями, что пугало еще сильнее. Поэтому вместо койки теперь просто матрас в углу комнаты.
Пытаясь убежать от него, я колесила по городу, переезжая с места на место, а затем путешествовала по стране в надежде, что оно оставит меня в покое, как чудовищная долгая болезнь покидает измученное отчаявшееся тело.
Ничего не вышло, и я вернулась в родной город, в квартиру, где все началось, нести свой тяжелый мучительный крест.
Часто, когда я засыпаю наяву, вижу себя еще девочкой, лет двенадцати. Впервые все произошло тогда. Я была довольно смелым ребенком, заводилой среди друзей. Всегда придумывала, чем заняться, лезла везде вперед, не страшась ничего в жизни. Она ведь только начиналась и обещала множество интересных приключений с хорошим концом. Тут ключевое словосочетание «хороший конец». Мы ведь все о себе так думаем, пускаясь в очередную авантюру. Нет, меня не может сбить автомобиль. Нет, мой самолет не упадет. Кирпич свалится мне на голову? Смешно. Таких случаев – один на миллион. Уж мне-то не может так не повезти. И это только начало. Взрослея, мы так же относимся к болезням и всему прочему. Пока в итоге очередной из нас не проигрывает Фортуне – богине слепого случая, счастья и несчастья.
Мой юношеский максимализм подвел и меня. Недалеко от нашей улицы мы набрели на старую усадьбу, скрытую от глаз большим забором и обширными густыми садами. Когда это забор был преградой для любопытных детей?! Он только раззадорил наш интерес. Мы, я и два моих друга, приходившихся друг другу братьями – погодками, нашли путь внутрь.
Там росли фруктовые деревья, превратившиеся уже от времени в дикие. Мы наелись вишни, слив и незрелых яблок, в лучших традициях Гензель и Гретель, и пришли прямиком к пряничному домику.
Ничего сладкого, вкусного и привлекательного в нашем ветхом мрачном здании с заколоченными окнами и дверьми не было. Надписи предостерегали посторонних любознательных людей от попыток проникнуть в чужие владения, взывая к гражданскому долгу, конечно, с указанием статьи за нарушение прав частной собственности. А некоторые напрямую предупреждали о страшных последствиях для ступившего внутрь в виде проклятия.
Проклятие? Серьезно? Если они хотели завлечь подростка, лучшей рекламы сделать и невозможно.
И мы не устояли. Помню, как тряслись коленки, как сжималось сердце, как дрожали руки, но я улыбалась, стараясь все это скрыть, и уверенно лезла в дом первой.
Что-то случилось там. Что-то страшное. Что-то чудовищно – неправильное. Но я не могу вспомнить. Так и не смогла вспомнить. И иногда не уверена, что хочу.
Двух соседских мальчиков, что были со мной, и с которыми мы дружили с самого детства, я больше так и не видела. Родители сказали, что они