стоял, сжимая под горлом мех большого капюшона. Отрицательно покачал головой.
– Нет. Он ждет гонца от короля. Карл должен уже был прислать человека с извинениями.
– А… – протянул Эврар. Хотел что-то добавить, но промолчал.
Но граф Верденский сам заговорил об Эмме.
– Свою супругу граф оставил на попечение Леонтию. Несколько странно, замечу. Леонтий – его человек по тайным поручениям, и я не удивлюсь, если Ренье отдал ему какой-то неблаговидный приказ насчет жены.
– Все может быть, – кивнул Эврар.
Больше они не разговаривали. Эврар пошел в помещение, где на соломе уже спала свита герцога. Выбрал место поближе к огню. Со всех сторон несся храп утомленных людей. Эврар тоже безмерно устал, но почему-то не спалось. Лежал без сна, смотрел сквозь печную трубу очага, откуда с инеем врывалось мерцание звезд. Дьявол возьми! Какое ему дело до рыжей? А на душе неспокойно. Эврар вдруг с удивлением отметил, что зол за нее на своего герцога, и от этой мысли стало совсем скверно: Ренье Длинная Шея – его благодетель и сеньор. Эврар вот уже лет двадцать на услужении у него, с тех пор, как оставил службу у короля Эда Робертина. Прибыл он к нему, имея лишь коня и меч; озлобленный на прежнего хозяина. Эд всегда был резок со своими людьми, а его, Эврара, даже отстегал кнутом. Свинчатка, влитая на конце кнута, даже распорола мелиту лицо до кости, и шрам на его щеке остался как вечное напоминание о гневе, что таил в себе мелит на короля Эда. Но Эд уже давно отошел в лучший мир, а он, Эврар, все еще жив и неплохо устроился в Лотарингии. Он палатин самого герцога, его мансы разбросаны по всей Лотарингии, у него десятки литов, сервов, рабов.
Однако старая обида на Робертина осталась. И он чертыхался, вспоминая прежнего короля, и не понимал, отчего его столь волнует судьба дочери Эда. Одно было ясно: Ренье не должен был отдавать свою законную жену бывшему рабу. Он ведь понимал, на что способен Лео. Или же герцог сам хотел избавиться от Птички таким ужасным способом?
И все же Эврару становилось жутко от мысли, что рыжая Птичка сейчас находится во власти Леонтия. Еще в Реймсе Эврар заметил, как смотрит на нее грек. А ведь он ненормальный. Пыточник, упивающийся страданиями других. Мелит слышал, как люди шептались, что Леонтий дьявол, ибо все его женщины умирали, а тела их были обезображены. И герцог не мог не знать, что ожидает Эмму с Леонтием. А ведь она его жена – тут уж ничего не изменишь. И пожертвовать ею в пользу бывшего раба… Леонтий – еретик, хитрый прихвостень. Сначала ночной горшок за герцогом выносил, потом стал писцом-каллиграфом, получил свободу и дослужился до звания личного нотария герцога. Эврар ненавидел его, как воин не переносит дворцового чиновника, интригана и пыточника. Нет, Ренье не прав, что оставил ему Птичку. Разве что… – у Эврара перехватило дыхание – разве что Длинной Шее пришло на ум избавиться таким способом от неугодной жены.
Он еще долго ворочался, не в силах успокоиться.
Но на другой день, по-прежнему услужлив, о своих сомнениях и не обмолвился.