в выходные дни, когда госпитальное начальство давало своим подчиненным небольшую слабинку, Катерина обязательно выкраивала свободное время и, прихватив немудрёные Ванькины поделки, спешила на городской рынок, находившийся неподалеку, чтобы продать их. Чаще – неудачно, но иногда девушка приносила пяток яиц, крупных, желтоватых, вызывающих у Ваньки смутные, приятные воспоминания. А один раз Катя принесла довольно большой кусок настоящего деревенского сала, завёрнутого в чистую тряпицу.
– Из якой-то деревни приихалы и сразу усё забралы, – виновато оправдывалась она. – Продешевила я, дуреха.
Успокоив расстроенную девушку, Ванька взял у Николая острейший ножик и, вымеряя сало школьной линейкой, аккуратно разрезал его на двенадцать кусочков, включая и саму Катерину.
Быстро и незаметно пролетело лето, и наступила осень с её затяжными дождями, а соответственно, с сопровождающими эти самые дожди унынием.
Под строжайшим секретом Ванька выведал у тети Маши дату рождения Катерины и теперь занимался изготовлением подарка для девушки. Из цельного липового чурбака он решил вырезать куклу, да не просто куклу, а красавицу в национальном украинском костюме. Целый месяц при помощи более опытного Николая он выпиливал, выстрагивал и вырезал свое детище, а потом, пользуясь многочисленными советами всей палаты, раскрашивал ее суриком и белилами, которые выпросил у слесаря Василия.
– Всё же Катюхе восемнадцать лет, – справедливо рассуждал он, зачищая шкуркой подобие растрепанной метелки, отдаленно напоминающей девичью косу. – Надо, чтобы на всю жизнь запомнилось.
Но все его труды и мучения моментально окупились радостью и счастьем, вспыхнувшими в глазах девушки при виде немудреного подарка.
– Спасибо вам, родные! – растроганно произнесла Катерина, бережно прижимая к груди куклу. – А как похожа! Прям, вылитая я!
Она нежно поцеловала Ваньку в щёку и, прижав шапочку к повлажневшим глазам, торопливо вышла из палаты.
А потом Новый, тысяча девятьсот сорок пятый год, а следом – Ванькин день рождения, на который Катерина подарила ему целую пачку белоснежного, ещё довоенного рафинада.
Лишь потом, гораздо позже, баба Маша, таинственно округлив глаза, шепнула Ваньке, что ради покупки этой пачки сахара Катерина продала на рынке «крепдешинову кофтенку, да новущу», которую берегла для самого торжественного случая. А для какого случая – догадаться не составит особого труда.
Но это было потом, а сейчас бабка Маша торжественно вручила миниатюрные серебряные щипчики для колки сахара.
Неожиданно на пороге появился главный врач госпиталя, Петр Иванович Шведов, который принес небольшой пакетик настоящего, грузинского чая и слипшихся конфет-подушечек, душевно и сердечно поздравил именинника, а в конце подошёл к Ваньке и, положив руку ему на плечо, негромко произнес:
– Вот ты и стал взрослым, Ванюша! – он неопределенно вздохнул и, заметив недоумевающий взгляд парня, пояснил, точнее, выразился