входа, до внутренней безопасности за пять лет, а сейчас меня должны вот-вот назначить на пост самого начальника безопасности. Я понимал, что нынешний начальник вряд ли отпустит по первому зову, но попытаться стоило. Тогда я освободился в шестом часу и сразу же набрал дядю. Трубку долго никто не брал, но спустя минуту, когда я уже был готов услышать в трубке раздражающий голос «абонент не отвечает», дядя ответил:
– Привет, Рома, что мне скажешь?
– Привет, дядя, прости, не могу сейчас прилететь. Дела на работе.
– Мне ли не знать, какие дела в твоей конторе,– усмехнулся он, и это была его правда. В свое время дядя поспособствовал, чтоб мне можно было пробиться в охранные ряды. Он позвонил другу детства, как рассказал потом мне, и попросил провести мой смотр. Тогда «Инфоверм» была не так крута, как на сегодняшний момент, но и метил я лишь в охрану отдела СМИ, а не в верхушку безопасности всей фирмы. Что это за друг и кем он является в компании я не знал и по сей день, могу лишь догадываться. С тех пор я не раз убеждался, что дядя зачастую лучше информирован о делах компании, чем я сам. Даже спустя три года, когда я стал первым помощником, моя осведомленность порой уступала его знаниям.
– Ты можешь объяснить мне в чем дело? За последние сутки мы разговаривали уже трижды и с каждым разом ты нагоняешь все больше непонятного!
– Не сердись, сынок, просто по телефону это выйдет очень долго и… небезопасно!
– Чем я могу тебе помочь, куда ты влип?
– Мне нужно, чтобы ты прилетел, Рома, вот и все. Хорошо, сегодня, завтра не получиться, но когда сможешь?
– Если время терпит, то чуть меньше недели.
В трубке послышался тяжелый вздох.
– Дядя?
– Хорошо, жду через неделю…– что-то стало с его голосом. Впервые, за много лет, в нем отобразился дядин возраст – 61 год.
– Дядя, время точно терпит?! Если надо, я могу послать всех к черту! Ты же знаешь, как это бывает – одни вкалывают, другие загорают. У нас примерно тоже самое…
– Да, каждому свое… Нет, ни в коем случае никого не посылай. Утряси дела, позвони, как полетишь.
– Хорошо, береги себя.
– И ты себя.
Тогда я даже немного улыбнулся. Фраза «Каждому свое» была его коронная. Да и не только его – всей нашей семьи. Так говорил отец, мама, и очень часто дядя Эдгар. Иногда к этому добавлялось «должен знать», «делает», «получает», но всегда каждый и свое.
Провожая взглядом стюардессу, я пытался понять, почему я в тот же момент не бросился в аэропорт? Сейчас, прокручивая этот момент вновь и вновь, я понимал, что-то в этом разговоре не так. Он был последним, больше я не мог дозвониться до дяди. Телефон работал, но никто не подходил. Странное поведение дяди заставляло меня волноваться, но слепая вера в его слова, что все хорошо и можно не спешить с прилетом останавливала меня от того, что все бросить и лететь первым рейсом в Насибирск. Все последующие дни я был как на иголках. От того, перед тем, как поехать