Машка вознамерилась штурмовать очередь. Я взяла ее за плечо и сказала:
– Всегда можно что-нибудь придумать.
С этой фразы началась наша дружба.
Теперь уже трудно сказать, что тогда подвигло меня на дальнейшие действия, я могла бы пройти себе мимо и забыть о ней через пять минут. Наверное, это было сродни любви с первого взгляда. Я вдруг сразу поняла, что она человек, встреча с которым предопределена мне где-то там, на небесах. Машка взглянула недоверчиво, но покорно пошла за мной, когда я кивнула. Мы отправились к служебному входу, где, разумеется, тоже была охрана. Но дабы не вводить девиц, жаждущих стать какой-то там мисс, в соблазн, двери были заперты, а эта самая охрана как раз за дверями и находилась. Мы устроились неподалеку и стали ждать. Вскоре появился парень, закурил, а я отправилась с ним побеседовать. В своих чарах я никогда не сомневалась, и мы с Машкой через десять минут оказались во Дворце культуры, парень провел нас на сцену, не реагируя на возмущенные возгласы других девчонок. Отбор я, конечно, прошла, а вот Машку забраковали. Надо сказать, тогда она выглядела гадким утенком, это теперь она настоящая красавица – высокая, темноволосая, с точеными чертами лица и васильковыми глазами. Машка здорово расстроилась, а я сразу охладела к конкурсу. Домой мы отправились вместе, Машка шла босиком, держа туфли в руке, а я несла ее дурацкую шляпу.
На следующий день мы встретились, долго болтались по городу и говорили обо всем на свете. Несмотря на болтливость, я отметила, что моя новая подруга существо довольно загадочное, то есть говорит охотно и много, но о себе, своей жизни помалкивает. Когда я пригласила ее в гости, она прошлась по квартире, с интересом заглядывая во все углы, и кивнула:
– Здорово. А предки у тебя кто? – Я ответила, что отец профессор, мама была преподавателем музыки, но умерла три года назад. – Значит, ты сирота? – На Машку это произвело впечатление, я к своему сиротству давно успела привыкнуть, пожала плечами, а Машка вновь кивнула.
Вскоре некоторая ее загадочность стала понятна. Машка жила в жуткого вида казарме на окраине, куда ее семейство поселили после того, как отчим по пьяному делу спалил дом. Машкина мать вместе с супругом здорово увлекалась выпивкой, Машка и ее старший брат были предоставлены сами себе, через год брат утонул, по обыкновению выпив лишнего. Несмотря на все это, Машка была неисправимой оптимисткой, ее нимало не смущало ни отсутствие обуви или теплой одежды, ни косые взгляды окружающих. Она ловко тырила в магазинах модные тряпки, пожимала плечами и объясняла:
– Я беру, потому что не могу купить. Когда я стану зарабатывать, буду помогать бедным и все верну.
– А если поймают? – с сомнением спрашивала я.
– Пусть попробуют, – беспечно отвечала Машка.
Я в ней очень нуждалась, хотя со стороны это, должно быть, выглядело иначе: Машка перебралась к нам с молчаливого согласия моего отца. Она носила мои тряпки, я помогала ей делать уроки и незаметно совала деньги на карманные расходы. В сущности, тогда я была очень одинока,