Заметил Артур и Риса, оживленно беседовавшего с одной из горничных леди Гиты. Артур задержал на нем взгляд, когда увидел, как девушка что-то поясняет рыжему валлийцу, показывая вышивку по краю своей пелерины. Рис слушал внимательно, даже осторожно, словно прощупывал узор. А потом коснулся края пелерины, принял у хохочущей служанки ее чепец и примерил на себя. Это вызвало смех, но Артуру стало не по себе. А тут еще и сидевший рядом с ним Гай заметил:
– Ты бы переговорил с Недоразумением Господним. Похоже, его странная натура опять возжелала превратиться в девицу. Не хватало еще, чтобы о столь необычном поведении твоего оруженосца пошли сплетни и люди стали догадываться, что он… невесть кто.
Кажется, подобные мысли возникли и у Милдрэд, которая обменялась с юношей быстрым взволнованным взглядом. А потом они просто смотрели друг на друга, забыв об окружающих. Только когда Бранд стал рассказывать про Хорсу, оба отвлеклись и прислушались.
Старый тан говорил, что Хорса в своей усадьбе ведет замкнутую жизнь, ни с кем не общается, все больше занят по хозяйству. У Хорсы был взрослый сын, который все эти годы занимался усадьбой, но еле сводил концы с концами. Однако теперь, когда отец разбогател на службе у принца, у них появилась возможность поправить свои дела и в усадьбе чинят частоколы, даже камня навезли, чтобы вымостить двор.
– Все говорят, что Хорса наконец угомонился, – уверял Бранд. – Пора бы. Да и не молод он уже, чтобы вытворять очередные глупости. Поэтому ты бы простил его, Эдгар. Столько лет вражды! А ведь вы с Хорсой не чужие.
Эдгар не ответил, но лицо его посуровело. Да и Милдрэд стала хмуриться, особенно когда услышала, что Хорса намеревается приехать на большую Гронвудскую ярмарку, какую традиционно проводят в середине июля.
– Отец, где бы ни появлялся Хорса, там всегда смута и беспорядки. Вспомните, что он еще недавно хотел затеять в Норфолке мятеж и только волей Провидения удалось избежать этого!
– А мне Хорсу жалко, – неожиданно вступилась за былого поклонника леди Гита. – Всю жизнь он был изгоем, все время его планы терпели крах. Эдгар, если Хорса появится на Гронвудской ярмарке, возможно, это и впрямь будет поводом, чтобы наладить с ним отношения. Благородный Бранд прав: вы не чужие. К тому же нынче вас ничто не разделяет, ведь вы оба служите Блуаскому дому, а то, чего столь страстно добивался Хорса – обручения Эдмунда Этелинга и Милдрэд, – все же произошло. И не наша вина, что добрый юноша погиб, мир праху его.
Эдгару не нравилось, что жена просит за Хорсу. Но тут подала голос подруга баронессы аббатиса Отилия, сидевшая подле нее:
– Случится неладное, если Хорса приедет в Гронвуд-Кастл.
Она сказала это негромко, но все ее услышали и стали переглядываться. Эта невысокая миниатюрная женщина, вот уже много лет состоявшая настоятельницей монастыря