громогласно объявляла, что отреклась от брата: иначе ей не удалось бы сохранить свое положение.
– Рассказывайте, как все произошло, – уже своим обычным голосом сказала она, достав из сундука у стены два куска сухого холста, чтобы мужчины могли вытереться – с обоих прямо лило. Подавая полотно брату, она слабо ахнула: весь бок светло-рыжей куртки Гая был темен, как будто от грязи… или от крови. – Ты ранен?
– Это не моя кровь. – Гай невозмутимо растирал свои длинные черные волосы. – Это кровь шерифа. Артуру пришлось проткнуть его своим крюком для лазания по стенам. Тот помер прямо на вздохе – выдохнуть не получилось, крюк глубоко вошел в тело. Ну, что ты так глядишь, сестрица? – Он бросил полотно Бенедикте. – Сама знаешь, на какое дело снарядила мальчишку. И что нам надо было – с шерифом в туфлю по кругу играть[25], когда мы столкнулись с ним в переходах замка?
Настоятельница проглотила ком в горле.
– Понятно. Но ведь я слышала, что шериф Пайн Фиц Джон отправился в аббатское предместье – проследить, как переселяют от наводнения местных жителей. Да и люди его в основном там.
– Я тоже так думал, – дожевывая пирог, отозвался Артур. – Но кто мог предугадать, что старый боров что-то заподозрит и возникнет перед нами собственной персоной? Ну и впрямь не в туфлю же по кругу было зазывать его сыграть. Хотя… Гм. Забавно было бы.
И он как ни в чем не бывало налил себе в кубок вина.
Мать Бенедикта прижала руки к груди. Этот юноша… ее милый воспитанник, мальчик, которого она пестовала с детских лет, сейчас невозмутимо убил человека, а сам… еще и шутит.
– И как это было? – произнесла она столь спокойно, будто спрашивала привратника, кто насорил у входа в монастырь.
Начало истории она знала. В замке оставалось мало людей – все были заняты спешным выводом мастерового люда из предместья, а что шериф отправился за городскую стену, они сами видели сегодня с Артуром. Это и натолкнуло парня на мысль договориться с женой шерифа, леди Кристиной Фиц Джон, чтобы та оставила открытой калитку в замковой стене Форгейта. Их связь длилась уже более года, и мать Бенедикта была об этом прекрасно осведомлена.
– Кристина и впрямь сделала все, как мы условились, – рассказывал Артур, и на его красивом выразительном лице промелькнула смущенная улыбка: он сам понимал, как сегодняшнее происшествие скажется на судьбе любовницы. – Попав внутрь, я обогнул казармы, где было не так и людно, потом проскользнул вдоль стены и конюшен к главной башне. Там у сторожки горел свет, вот я и воспользовался веревкой с крюком. Из-за шума дождя стражники не услышали, как крюк чиркнул о каменный зубец парапета над их головой. А я полез вверх – скользко было, но взобрался.
Артур обладал сильным, ловким, удивительно тренированным телом. Некогда он считался одним из лучших учеников в приюте аббатства Петра и Павла, и способному мальчику, к тому же имеющему поддержку со стороны богатой настоятельницы монастыря Святой Марии, было