грязь. Исчез. – Нортона передернуло. – С ее телом.
Эндрюс яростно отшвырнул сигарету. Та откатилась им за спины, продолжая тлеть.
– Что-то еще было?
– Ничего. Все произошло мгновенно. Она стояла и смотрела на воду. Потом вдруг затряслась, как сухая ветка. А потом вроде как съежилась. А робард выбежал из катера и исчез с ней в воде, так что я даже не успел понять, что происходит.
Небо стало почти черным. Громадные облака вредоносных ночных испарений и мельчайших частиц мусора плыли на фоне блеклых звезд. Стая громадных птиц тихо пересекала горизонт.
Над изломанными холмами вставала луна. Больной, безжизненный диск, чуть желтоватый. Как старинный пергамент.
– Давай возвращаться на корабль, – сказал Эндрюс. – Не нравится мне здесь.
– Не могу понять, почему так получилось. Эта старуха…
Нортон потряс головой.
– Токсичный ветер. Радиация. Я связывался с Центавром-Два. Война всю систему опустошила. Превратила планету в смертоносные руины.
– Значит, нам не…
– Да. Нам не придется за это отвечать. – Какое-то время они двигались молча. – Объясняться не придется. Все достаточно очевидно. Любой, кто сюда прилетел бы, а особенно старый человек…
– Только сюда никто не стал бы прилетать, – с горечью бросил Нортон. – Особенно старый человек.
Эндрюс ничего не ответил. Он шагал вперед, опустив голову и спрятав руки в карманы. Нортон молча шел следом. Единственный спутник над ними стал ярче, выбравшись из туманов и попав на участок ясного неба.
– Кстати, – холодно и отчужденно сказал Нортон у Эндрюса за спиной, – я в последний раз с тобой летал. Я с корабля уже отправил официальный запрос на новое назначение.
– О!
– Решил тебе сообщить. И моя доля от тысячи позитивов. Оставь себе.
Эндрюс покраснел и ускорил шаги, оставив Нортона позади. Смерть старухи выбила его из колеи. Он зажег новую сигарету и тут же ее выбросил.
Проклятье! Его вины тут нет. Она была старая. Триста пятьдесят лет. Глухая и в маразме. Сухой лист, унесенный ветром. Ядовитым ветром, резкими порывами проносящимся по изуродованному лицу планеты.
Изуродованное лицо. Соленый прах и мусор. Ломаная линия осыпающихся холмов. И тишина. Вечная тишина. Только ветер и плеск вязкой застоявшейся воды. И темные птицы над головой.
Что-то блеснуло.
Что-то у его ног, в соленом прахе. Отразило болезненно-бледную луну.
Эндрюс наклонился и пошарил в темноте. Его пальцы ухватились за что-то твердое.
Он поднял небольшой кружок и всмотрелся в него.
– Странно, – сказал он.
Только когда они уже находились в глубоком космосе, несясь обратно к Фомальгауту, он вспомнил про тот кружок. Отодвинувшись от пульта, он пошарил в карманах, ища его.
Кружок оказался стертым и тонким. И ужасно старым. Эндрюс тер его и плевал на него, пока не отчистил так, чтобы рассмотреть его. Слабый отпечаток – и все. Он перевернул его. Жетон? Фишка? Монета?
На обратной стороне оказалось несколько