подымай рукы кто за Арона, – сказал он и сам первый вскинул кулак.
К удивлению Фандорина, почти вся толпа последовала примеру грузина, в том числе и Невский. Поймав взгляд Эраста Петровича, актер подмигнул. Стало ясно, что кроме всеобщего внимания и аплодисментов «герою-любовнику» ничего и не требовалось.
Благодарственную речь победитель произносить не стал.
– Кто на дежурстве – по местам! – крикнул он. – Остальным тоже далеко не отлучаться. Жохов, Топор, Спартак, через пять минут ко мне!
Лучшие из худших
– Что вы собираетесь делать? Обыскать их?
Фандорин не поспевал за угрюмым артельщиком. Тот остановился, подождал.
– Нет. Обыск унизителен. К тому же вор мог где-то припрятать добычу. Потолкую с ними. Я же говорил, я хорошо вижу людей. Да и ты, я уверен, в них разбираешься. Нарочно велел им зайти не сразу. Коротко объясню про каждого. Спартак, самый молодой, когда-то был учеником телеграфиста, но с прошлого февраля втянулся в революцию. Он к нам попал из безмотивников.
– Кто это?
– Самые крайние из анархистов. Считают, что все представители эксплуататорского класса преступники и подлежат уничтожению. Безмотивники подкладывали бомбы в вагоны первого класса, поджигали дорогие дачи, обстреливали окна богатых домов. Безо всякого мотива, отсюда и название. Спартак – парень резкий, даже жестокий. Думаю, от юношеского максимализма. Но неплохой. Во время ноябрьских боев штурмовали мы штаб милиции Временного правительства, а там – собачий питомник. Ну, пожар, псы воют, не могут выбраться. Так Спартак кинулся прямо в огонь и выволок ищейку. Рисковал. Не думаю, что это он ограбил стариков. То есть отобрать медальон мог, но утаить – непохоже.
Эраст Петрович не стал спорить, хоть повидал на своем веку самых разных «юношеских максималистов», в том числе отъявленных преступников.
– Что скажете про смуглого, дерганого?
– Топор. Видели, у него за поясом топорик на коротком топорище? Отсюда и прозвище. С этим нехитрым инструментом он управляется, как хирург со скальпелем. Хоть дверь вскрыть, хоть ногти почистить, хоть череп проломить.
– Налетчик, – кивнул Фандорин. Ремесло второго он угадал верно, да это было и нетрудно.
– Уголовный элемент, – подтвердил Воля. – У нас таких много, я говорил. Это нормально. Бандит стихийно, по зову натуры, отвергает эксплуататорское общество с его законами. Такие, как Топор, были на Руси всегда. Шалили по лесам и дорогам, а при Разине и Пугачеве резали дворян. Анархия – магнит особый. Притягивает самых лучших и самых худших. Точнее так: самых лучших из лучших и самых лучших из худших, – поправился он. – За Топора я, пожалуй, не поручусь. Сколько волка ни корми…
Полный георгиевский кавалер Николай Федорчук
– Третий? Неподвижный?
– Он только с виду неподвижный, Жохов. Когда надо, он быстрый. Герой войны, полный георгиевский бант. Пластун-разведчик. Ползал через линию фронта, приволакивал «языков». В одиночку. Он вообще-то