выбросил руку, вырвал оружие, сделал ногой подсечку, и плохой человек бухнулся на колени.
Поскольку пуля ударила совсем близко от господина, Маса обернулся – и обмер.
Эраст Петрович сидел всё так же неподвижно, но на виске остался длинный ожог от пролетевшей вплотную пули.
В глазах у Масы помутилось от ярости.
– Буккоросу дзоооо!!![1] – взревел он, отшвырнув обрез.
Схватил негодяя, потревожившего мирный сон господина, за горло. Другую руку, сжатую в кулак, занес, намереваясь проломить подлому акуто его поганую переносицу.
Тихий, скрипучий голос недовольно произнес:
– Соннани сакэбу на[2].
Не веря ушам, Маса оглянулся.
Глаза господина были приоткрыты.
– Дамарэ. Атама га итаи[3], – сказал Эраст Петрович, щурясь.
Первый и самый важный долг в жизни человека – благодарность. Она прежде всего.
Поэтому сначала Маса поставил на ноги грабителя, сунул ему кошелек с червонцами и поклонился.
– Спасибо тебе, посланец доброй кармы… Куда ты? А твое ружье?
Последние слова были сказаны уже в спину улепетывающему разбойнику.
Ну и Буцу́ с ним.
Исполнив долг, Маса рванулся к господину. Тот еще что-то говорил, но слов было не разобрать, потому что, едва исчез бандит, снова заревела спекулянтка.
– Тише, дура! – прошипел японец, коротко обернувшись.
Баба послушно заплакала тише.
– Черт, какой яркий свет, – пожаловался господин, хотя свет был совсем тусклый. – Ничего не вижу, слепит. Но я слышу, что плачет женщина.
Говорил он хрипло, будто у него заржавело горло. Маса осторожно потрогал пальцем след от пули. Пустяк, даже волдыря не будет. Может быть, после всех сеансов Чанга-сэнсэя не хватало только одного последнего прижигания?
– Я хочу знать, почему плачет женщина, – тихо, но твердо сказал господин.
– Это единственное, что вы хотите знать? – осторожно спросил японец, вспомнив предупреждение профессора Кири про нарушение интеллектуальных функций.
Фандорин поморгал, слегка тряхнул головой.
– Нет. У меня много вопросов. Всё какое-то… странное. Но сначала нужно помочь даме. У нее, должно быть, случилось несчастье.
– Жизня моя пропала, – громко и глухо сказала баба, вдруг подняв голову. – Я удавлюсь. Право слово, удавлюсь.
– Эраст Петрович Фандорин, – представился ей господин. – Прошу прощения, что сижу. Почему-то не могу подняться. И вижу вас неотчетливо… Что с вами случилось, сударыня?
– «Сударыня», – хмыкнул наверху матрос. – Сударыни с сударями нынче все удрапали. Кто поспел…
Маса молча показал кулак, и невежа заткнулся. Слава богу, господин, кажется, не расслышал этих слов, иначе у него возникли бы вопросы, отвечать на которые было пока рано.
– Обокрали меня, – пожаловалась тетка новому человеку. – Кто-то из этих вот иуд. – Показала рукой вокруг.
В ночи что-то запыхтело, вагон качнулся, поехал.
– Мы