Авгур нахмурился и вознес свой посох навстречу меркнущему свету. – Но когда я прибыл в Неаполь, фонтаны на улицах пересохли, а в термах воняло серой.
Он прищурился и стал вглядываться в небо, выискивая в нем птиц.
– Сера – это ужасное знамение.
– Воистину, – согласился Аттилий. – Но ты точно уверен, что вода была?
– Да, сын мой. Я уверен.
Вокруг фонтана возникла какая-то суета, и собеседники разом обернулись в ту сторону. Все началось с малого – кого-то толкнули. Но вскоре в ход пошли кулаки. Толпа словно сжалась, ринулась сама на себя, и из гущи свалки в воздух взмыл большой глиняный горшок – взмыл, медленно перевернулся и грохнулся на пристань, разлетевшись на множество осколков. Раздался пронзительный женский крик. Из толпы, энергично растолкав людей, выскочил какой-то человек в греческой тунике, крепко прижимая к груди бурдюк с водой. Из раны на виске у него струилась кровь. Он споткнулся, грохнулся, кое-как встал и заковылял прочь, исчезнув в переулке.
«Вот так оно и начинается, – подумал инженер. – Сперва – этот фонтан, потом остальные, окружающие порт, затем большой пруд на форуме. А затем – общественные термы и краны в военной школе и на больших виллах: опустевшие трубы будут исторгать лишь лязг содрогающегося свинца и свист выходящего воздуха…»
Где-то вдали водяной орган застрял вдруг на одной ноте, а потом издал протяжный стон и смолк.
Кто-то завопил, что «этот ублюдок из Неаполя» протолкался вперед и украл последнюю воду – и толпа, словно зверь, наделенный общим разумом, развернулась и в едином порыве ринулась по узкой улочке в погоню. А потом бесчинства вдруг прекратились, так же внезапно, как и начались, оставив после себя площадь, усеянную осколками и брошенными горшками. Да еще рядом со смолкшим фонтаном в пыли скорчились две женщины, прикрывая руками голову.
Vespera
[20.07]
Землетрясения могут происходить сериями в районах концентрации напряжения – таких, как ближайшие разломы в земной коре, – и в непосредственной близости от прорыва магмы, где происходит изменение давления.
Официальная резиденция Гая Плиния располагалась высоко на холме над портом, и к тому времени, как Аттилий добрался туда и его провели на террасу, уже сгустились сумерки. Вокруг всего залива на прибрежных виллах зажглись факелы, масляные лампы и светильники, так что вдоль берега возникла прерывистая мерцающая нить огоньков, что тянулась миля за милей, повторяя изгиб берега, и уходила куда-то к Капри, теряясь в фиолетовой дымке.
Моряк-центурион в полной форме, в нагруднике и шлеме с высоким гребнем, с мечом на поясе, при появлении аквария поспешно удалился, а с каменного стола, стоявшего в решетчатой перголе, быстро убрали остатки обильной трапезы. Аттилий сперва не заметил Плиния, но в тот самый миг, как раб объявил об его прибытии: «Марк Аттилий Прим, акварий Аквы Августы!» – коренастый мужчина лет пятидесяти с небольшим резко развернулся и направился с дальнего конца террасы к Аттилию,