Сержу, повезет и вам! Новый уголовный кодекс России!»
«У вас проблемы с головой? Она стала слаба и безжизненна? Вам поможет…»
– Да выключи ты, тошнит. Наташка нажала красную кнопку. Проблемы с головой исчезли.
– Короче, дело к ночи, разбегаемся.
– Ты меня проводишь?
Шурик строго, по-товарищески посмотрел на Наталью.
– С ума сошла, да? Тебе тоже нужны проблемы с головой? У нас трупов и без твоего хватает.
Наташка встала.
«А может, еще разок? – подумал Шурик. – Хороша, чертовски хороша. Но нет…»
– Ну, не сердись, Натали, я пошутил. Все равно, лучше не светиться вместе. Меня полрайона знает.
Шурик погладил Наташку по каштановым волосам, провел пальцем по щеке. (А с информацией ты в сотню раз краше. Даже без косметики.) Наташка глубоко вздохнула.
– Пока, киска. – Шурик чмокнул Наташку в мягкую щечку и открыл дверь. – Найди что-нибудь. Поинтереснее.
– Постараюсь.
Шпильки застучали по коридору. Стрельцов, ты сволочь. Нельзя же так демонстративно. Согласен. Целиком согласен. Использование женской слабости в серьезном деле бесчеловечно. Но. Никакое это не использование. Есть такое слово. Актуальное и бесспорно прогрессивное. Бизнес. Деловой подход. За все надо платить. У вас, девочка, есть информация, нет любви, у нас положение сходное прямо до наоборот – нет информации, зато любви сколько хотите. Будем любить-сотрудничать?
Будем! Стрельцов не сволочь, он терапевт женской души. Он на личном богатом-пребогатом опыте знает, что надо женщине. Что надо той, что этой. Кому ласковое слово, кому – Париж.
Без обид? Без обид.
«Согласно статистике на одного жителя Санкт-Петербурга приходится 0,04 проститутки. Разве можно закрывать на это глаза? Это страшно. Засилие порнографии на наших экранах, полное отсутствие идейного начала, слепое копирование Запада…»
Гришка открыл глаза. Не отрывая головы от подушки, перевел взгляд на стену, где висел рваный динамик, пугающий статистикой.
«Да, это страшно, – Гришка потянулся и зевнул. – 0,04 проститутки на человека. Просто не представить. И главное, какие 0,04? Ладно, если по теме».
Загудел и затрясся, как непотухший вулкан, дореволюционный холодильник «Морозко». Кушать подано.
Гришка влез в тапочки, дошлепал до агрегата, дернул ручку. И чего трясется впустую? Только электричество жрет. К двум светло-коричневым яйцам и половинке свежего огурца не добавилось ничего. Гришка достал яйца, переложил их на стол.
«В Петербурге одиннадцать утра. В эфире выпуск новостей…»
Гришка натянул джинсы, вышел в коридор, толкнул двери ванной комнаты.
– Занято, сейчас.
Он опустился на соседскую тумбочку, еще раз зевнул.
– Доброе утро, Гриша, – Наташа вышла из ванной, освобождая доступ к воде.
– Привет, – кивнул Гришка и поменялся с ней местами.
Пустил воду, газовая колонка пыхнула синим пламенем, старые трубы запели сопрано. Зубной пасты, как и заведено в нормальных коммуналках, под зеркалом не было.