но совсем не грело. От его лучей, казалось, шла такая злость, что воздух дрожал и тяжелел. Вера спускалась с холма и выходила в поле, где маячили согнутые спины сельчан, откапывающих буряки.
– Вера, – разогнулась навстречу пришедшей хромая Ангелина, – у Марьянки для тебя новость, зайди на почту. Женщина вздрогнула. Неужели весточка от сына.
Наскоро сделав норму, она побежала на почту. Но Марьянки в конторе не было.
– Может к нам занесла, – подумала Вера.
– Поднимаясь на крыльцо она вдруг столкнулась с лесником. Он выходил из дома какой-то озадаченный. Вера покачала головой:
– Опять?
Но лесник отстранился и тихо проговорил:
– Георгию плохо стало на лесоповале, когда бревна для мастерской выбирали, вот привез его.
– Допились, – крикнула Вера.
Георгий лежал на диване, закрыв глаза. Женщина осторожно дотронулась до его руки. Перегара слышно не было. Веки его дрогнули.
– Приболел малость, – произнес он, – хорошо Егор довез, сейчас полежу и встану.
Вера опустилась рядом. Что же это такое? Она его так берегла, все делала по хозяйству.
– Не должно так быть, – утерла она выступившие слезы, – съезди к врачу, может скажут что путное.
– Угу, – отвернулся больной, – мне уже легче.
Раздался стук в дверь. В комнату вошла маленькая щупленькая Дашка, сестра Марьянки, немного сутулясь, на цыпочках, словно боясь кого-то разбудить.
– Я вас целый день ищу, – стала оправдываться она, – вот, – и вытянула из старенькой потертой сумки письмо. – Я сегодня за Марьяну.
Вера улыбнулась, узнав на конверте почерк Андрея.
– Смотри, отец, дождались.
Вера открыла конверт и вытащила глянцевый плотный лист.
– Не может пока, – уронила Вера руки на колени, говорит в кампании депутатской будет участвовать. Если выиграют, он должность хорошую получит.
Георгий скрестил руки на животе.
– Дело хозяйское, – сказал он и уставился на потолок.
Вера посмотрела на бледное лицо Георгия, перевела взгляд на свой выцветший халат, штопанные, перештопанные штаны и почему-то ей стало так горько и обидно за жизнь. Она утерла глаза и вздохнула, ничего, все еще впереди: и сын приедет, как управится с делами, и муж в больницу съездит.
В районный центр поехали вместе. Вера держала Георгия за руку, словно боясь потерять. Он не сопротивлялся, следовал за ней по пятам, как маленький ребенок. К врачу в кабинет Веру не пустили. Она осталась в коридоре на деревянной скамейке и долго рассматривала плакаты на глянцевых зеленых стенах. Георгий вышел из кабинета съежившийся и растерянный, отдал все полученные от врача листки жене и сказал, что нужно ехать в город и немедленно. Вера испугалась, уцепилась за Георгия и уже не она, а он вел ее вдоль каменных полуразваленных заборов к остановке, чтобы ехать на станцию.
Сквозь голые деревья просвечивала железная дорога.