люди были такими, какими должны быть люди. Конечно, это было возможно лишь на крошечном клочке суши. В такой огромной стране, как Россия, этого никогда не было и не могло быть в такой степени. Но всё же когда-то мы были значительно ближе к этому идеалу, даже понятие о котором давно утратили. И на Рейзене, словно в музее под стеклянным колпаком, сохранился маленький кусочек лучшей формы человеческого сосуществования, к какой смогла приблизиться наша страна за тысячу лет. Формы, порождающей наибольшее число счастливых улыбок на лицах людей, живущих в гармонии с собой и с природой, реализующих самое возвышенное и прекрасное, что есть в каждом из них.
Нельзя сказать, что Рейзен был земным раем, что там никогда не было проблем. Многолетняя история острова знавала разное, особенно в первые годы. Однако всякому, кто прожил там хотя бы несколько дней, пообщался с этими людьми, подышал этим воздухом – привычный мир вдруг казался отвратительным и недостойным существования, пребывающим в такой бездонной яме греха и порока, что никто и ничто уже не могло его оттуда вытащить.
II
Я впервые оказался на Рейзене в сентябре 1991 года. Десятилетняя крестьянская девочка Вероника Костромина пошла к реке, чтобы набрать воды, и случайно заметила тонущего человека. Молодой парень намного превосходил её по весу, но Вероника отлично плавала. Она бросилась в воду и вытащила его на берег, когда он уже шёл ко дну. Юноша был без сознания. Девочка позвала братьев, и они занесли его в дом.
Спасённый никогда раньше не был на острове, ибо никто не узнавал его. Очевидно, он долго шёл сюда через тайгу, не будучи должным образом подготовлен к столь трудному путешествию. Он был полумёртвым от обезвоживания и истощения, бледным как полотно, с впалыми щеками и торчащими рёбрами. Родители Вероники позвали островного врача, который заключил, что помочь незнакомцу могут только покой, тепло, здоровая еда и сон. Костромины приютили юношу у себя и взялись заботиться о нём, пока он не встанет на ноги.
Я очнулся в широкой и мягкой постели. «Как странно, что я ещё жив» – была моя первая мысль. Оглядевшись, понял, что нахожусь в деревенском доме. Очевидно, был поздний вечер. За окном стучал сильный дождь. Просторная комната была освещена масляной лампой, вокруг которой сновали мотыльки. Никаких признаков цивилизации. Я словно оказался в романе Толстого или Достоевского. Ощутил запах свежего постельного белья, мокрой древесины, горящего масла и какой-то еды. Дом, очевидно, был старым, но довольно чистым и ухоженным. За стеной ходили люди, и характерно поскрипывал деревянный пол.
Я был настолько ослаблен, что едва мог повернуть голову. Рядом в плетёном кресле сидела, покачиваясь, та самая девочка, что вытащила меня из воды. На ней были чепчик и сарафан. Она вязала кофточку для грудного ребёнка – видимо, для того, который спал рядом в деревянной кроватке-качалке. Возле её ног клубком ниток играл котёнок.
Заметив, что я пришёл в себя, девочка улыбнулась мне и выбежала