в Киеве по смерти отца своего, и созвал киевлян, и стал давать им дары. Они же брали, но сердце их не лежало к нему, потому что братья их были с Борисом. Когда Борис уже возвратился с войском назад, не найдя печенегов, пришла к нему весть: “Отец у тебя умер”. И плакался по отце горько, потому что любим был отцом больше всех, и остановился, дойдя до Альты. Сказала же ему дружина отцовская: “Вот у тебя отцовская дружина и войско. Пойди, сядь в Киеве на отцовском столе”. Он же отвечал: “Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца”. Услышав это, воины разошлись от него. Борис же остался стоять с одними своими отроками. Между тем Святополк, исполнившись беззакония, воспринял мысль Каинову и послал сказать Борису: “Хочу с тобою любовь иметь и придам тебе еще к полученному от отца владению”, но сам обманывал его, чтобы как-нибудь его погубить. Святополк пришел ночью в Вышгород, тайно призвал Путшу и вышгородских мужей боярских и сказал им: “Преданы ли вы мне всем сердцем?” Отвечали же Путша с вышгородцами: “Согласны головы свои сложить за тебя”. Тогда он сказал им: “Не говоря никому, ступайте и убейте брата моего Бориса”. Те же обещали ему немедленно исполнить это».
Текст, читающийся в настоящее время в ПВЛ, действительно претерпел значительную агиографическую стилизацию: в него включены и отдельные библейские цитаты, и компиляции, представленные в виде молитв Бориса. Собственно, фактическое изложение событий возобновляется с того, что люди Святополка окружили шатер Бориса и пронзили его вместе со слугой – венгром Георгием. Как уточнялось, «Борис его сильно любил, и возложил он на него гривну золотую большую, в которой он и служил ему. Убили они и многих других отроков Бориса. С Георгия же с этого не могли они быстро снять гривну с шеи, и отсекли голову его, и только тогда сняли гривну, а голову отбросили прочь; поэтому-то впоследствии и не обрели тела его среди трупов». Далее в рассказе встречается еще одно недоразумение: «Убив же Бориса, окаянные завернули его в шатер, положив на телегу, повезли, еще дышавшего. Святополк же окаянный, узнав, что Борис еще дышит, послал двух варягов прикончить его. Когда те пришли и увидели, что он еще жив, то один из них извлек меч и пронзил его в сердце. И так скончался блаженный Борис, приняв с другими праведниками венец вечной жизни от Христа, Бога, сравнявшись с пророками и апостолами, пребывая с сонмом мучеников, почивая на лоне Авраама, видя неизреченную радость, распевая с ангелами и в веселии пребывая со всеми святыми. И положили тело его в церкви Василия, тайно принеся его в Вышгород»[140].
Долгое время недоразумение с двукратным убийством Бориса объяснялось либо агиографическими особенностями рассказа, либо компиляцией двух различных преданий. Сравнительно недавно С.М. Михеевым была предложена гипотеза о том, что в повести «Об убиении» отразились элементы т. н. варяжской легенды, сходной с сюжетом скандинавской «Пряди об Эймунде», где некий русский конунг по имени Бурицлав погибает от рук варяжских