На экране перед её глазами появляется красное окно с предупреждением об отсутствии медицинской страховки. Не меняя положения головы, она переводит взгляд на врача скорой помощи и смотрит на него исподлобья:
– У него нет страховки, – невозмутимо, но с легкой угрозой говорит она.
– И что? – грубо отвечает врач. Ему не хочется ехать в другую больницу, и он готов на многое, чтобы у него приняли пациента здесь.
– Вы же знаете, по закону мы сможем продержать его тут не более двух дней. Потом его перенаправят в одну из больниц для граждан без страховки. Может быть, избавите нас от заполнения кучи документов и сразу отвезете его в один из православных госпиталей? – она подкрепляет просьбу милой улыбкой, с помощью которой ей так легко манипулировать мужчинами.
– А мне-то что? – говорит врач, думая о сытном обеде в столовой и не обращая внимания на уловки медсестры (она не в его вкусе). – Оформляйте его, а там делайте, что хотите. У вас хоть нормальная диагностика есть. Бог знает, какой наркотой он отравился и что у него с мозгом. – В конце он тоже растягивает губы в ухмылке и добавляет: – Вы же не хотите, чтобы он стал овощем из-за вашей лени?
Медсестра фыркает и начинает набирать что-то на клавиатуре. Через несколько минут, сдав пациента, врач идет по длинному коридору в столовую, чтобы взять там большую тарелку горячего борща, говяжий язык с пюре и кусок сладкого пирога с чаем. Чем ближе он подходит к дверям столовой, тем лучше становится его настроение. Наконец, он распахивает их навстречу запахам еды и гулу людских голосов.
5
Заведующий отделением, холеный высокий мужчина с проседью в густых, идеально подстриженных и уложенных волосах, похожий на адвоката из мыльной оперы прошлого века, с недоумением смотрит на распростертого на носилках пациента – шестнадцатилетнего мальчика без медицинской страховки, потом переводит взгляд на медсестру из регистратуры.
– Ты на кой хрен его приняла? – раздражение, самолюбование, власть. Этим искажено его лицо. – Они не должны были везти его к нам! – говорит он строгим, не терпящим возражений голосом, заставляя молодую женщину трепетать, чувствовать свою слабость – Надо было послать их к чертям, в госпиталь Саровского!
– Да, но по закону мы можем его продержать два дня… – мямлит медсестра, – У него что-то с мозгом.
– Мы? Можем? Ты смеешься что ли? – он действительно зол, это дает ему энергии, и он быстро входит в роль циничного мерзавца, одну из своих любимых, – С мозгом что-то у тебя! Ты еще не занесла его в нашу базу данных?
– Занесла…
– Твою мать, – в сердцах произносит заведующий, поворачивается и, уже идя по коридору, добавляет, достаточно громко, чтобы она услышала: – Пусть осмотрят его и попытаются привести в себя, а ты готовь документы для передачи в госпиталь.
«Парень просто так не очнется. Я таких пациентов за версту чую. Сплошной геморрой. Сбыть его с рук, сдать в Саровского. С Божьей помощью его там вылечат. Звякну их главврачу, пусть