мы там пробудем? – Я сменил тему.
– А ты торопишься? Девушка?
– Работа.
– Погоди, мне нужен был тот Энди, который работает у нас!
– Я тот самый Энди, только с дополнительной работой в интернете.
Мы переглянулись. Машина катила по тихой Риверсайд, напичканной домиками в викторианском стиле. По крайней мере мне хотелось так думать. И верить, что я немного разбираюсь в архитектуре, – это же звучало клёво, верно? «Он разбирается в архитектуре». Небось творческая личность и при деньгах, иначе зачем сдалась ему архитектура? Моя мама говорила: если видишь огромный дом с куполом на крыше, верандой и террасой, то он викторианский, будь уверен.
– Крис сказал, что ты штудируешь ядерную физику.
Крис говорил обо мне Киму? Он запомнил, что я люблю физику? Вам должно быть известно это чувство. Представьте, что вы второй раз встретились с кумиром, дали ему диск на подпись, а он поднял глаза и произнёс: «Погоди, тебя ведь Энди зовут, я прав?»
– Хочешь сказать, что это странно?
– Почему? Майкл, наш редактор, говорил, что репортёр должен знать всё. Первые пять лет он постоянно дёргал меня без повода. Мог подойти и сказать: «Найди-ка мне демографическую статистику Мэна». Или спросить, сколько рыбы выловили в реке Чикаго, или – когда в последний раз американец выигрывал в лотерею миллион долларов. Только представь, каких нервов стоило сохранить с ним приятельские отношения вот после такого беспощадного троллинга.
– Но я оператор.
Ким рассмеялся. Боже, какой у него был заразительный смех.
– Ну так, когда всё успеваешь?
– Я не общаюсь с людьми.
– Да брось.
– Ну уж нет. – Мы снова переглянулись с улыбками на лицах.
Кроме Кима, Криса, Элис, блондинки в юбчонке и соседей в Бронксе, я в Нью-Йорке ни с кем не общался. Не дружил достаточно близко, чтобы предложить прогуляться, не выглядя при этом гибридом мизантропа и ходячего одиночества. Правда, в Миссури дела обстояли так же: я вываливался из молодёжных тусовок и в них не возвращался.
– Я общаюсь эпизодически. Погоди, так это Крис тебе сказал про накамерный свет?
– Нет. Почему ты затворник?
– Крис тебе сказал.
– Я сам увидел, профессиональное чутье. – Ким надменно вздёрнул подбородок, насмешив меня. – Что? Думаешь, журналист не отличит свет от фонарика?
– Ну да, конечно. Думаю, что отличит, если ему об этом прошепчут на ушко.
Мы приехали в казино на 169 стрит в боро Куинс. Ким постоянно косился в мою сторону, наверное, ожидая реакции. Чего-чего, а казино я не предвидел.
Столы, отделанные деревом, стулья, похожие на троны, и крупье с приклеенными улыбками оставили меня равнодушным. По-настоящему роскошное, как в Лас-Вегасе, казино не было тёплым, предназначалось не для бесед – только для зарабатывания денег одними и траты их вторыми. В Ханнибале тоже работала игорная зона – любимое место подростков