мне пора…
Подымаясь наверх, Васюков мучительно пытался вспомнить, зачем же он все-таки выходил, но в голове почему-то вертелась обида на Фердинанда, так как он один сожрал почти всю банку рижских шпрот, предназначенную на закусь.
Толкнув дверь, Васюков отметил, что свет в коридоре выключен, он осторожно заглянул в зал и увидел заплаканную жену с телефонной трубкой.
– Где ты был, сволочь! Я все морги обзвонила… – причитала Люся и вдруг, учуяв давно забытый запах, приказала: – А ну дыхни, гад!
– Ну, чё ты, прямо, – начал виновато канючить Васюков, – ну посидели немножко втроем, выпили за дружбу: я, Эрнест и Фердинанд…
– Что это за Фердинанд такой?
– Пингвин, ну который раньше был в розовых тапочках, он завтра в зоопарк уезжает, а Эрнест в экспедицию…
– Та-а-к, с пингвином, значит, пил, – вынесла вердикт жена.
– Не! – радостно сообщил Васюков, – мы ему только «Наполеоном» клюв смочили.
Люся уже механически набрала «03» и попросила прислать «девятку», как учил Карл Ильич, объяснив, что у мужа «белая горячка».
Через пятнадцать минут жена с притихшим Васюковым вошли в приемный покой, где их встретил Сергей Витальевич и, подмигнув, заговорщически спросил:
– Ну, кого вы на этот раз у себя в подъезде встретили – жирафа, белого медведя или просто Чебурашку?
– Никаких Чебурашек не было, – обиделся Васюков. – Просто посидели, выпили немножко – я, Эрнест и Фердинанд…
– Простите, а Эрнест был с бородой, в свитере и трубку курит?
– Точно, а откуда Вы знаете?
– Да так, – уклончиво сказал доктор, – книжки почитываю иногда. А Фердинанд, часом, не эрцгерцог?
– А вот и не угадали, он просто королевских кровей.
– Пожилой такой мужчина, – уточнил доктор.
– Нет, это не мужчина, – произнес Васюков.
– Женщина? – удивленно вскинув брови, переспросил Сергей Витальевич.
– Пингвин, – радостно выдохнул Васюков ну тот самый, который раньше был в тапочках…
– Стало быть, симптомы вернулись, – горько констатировал врач. – Ну что, Папанин, на этот раз будем избавляться от пингвинов по-взрослому, раз и навсегда, – и, подняв трубку, произнёс: “ Зураба с Колей в приемный покой».
День Дурака
Есть дни, которые не забываются на протяжении всей жизни. Особенно те, в которых дата начала трудового пути, совпадает с датой его окончания. С разрывом в пятнадцать минут.
Сергей Васильевич Коржиков, розовощекий молодой человек, только что вновь испеченный врач-интерн прошел через облезлые, покрытые грязно-зеленой краской железные ворота, охраняемые сторожем Карпычем.
– Дохтур, так дохтур! Не боишься сам-то психом стать? – хитро щурясь произнес сторож в красноармейской пилотке.
Молодой эскулап застыл на месте.
– Да не робей, пехота! Я здесь уже почти тридцать лет. Сначала было тяжело, когда в буйном