пошевелиться.
Резко все засияло. Шаман почувствовал, как его тело поднимается вверх. Он открыл глаза. Трупы людей, заполнивших площадь, медленно взлетали вверх. Кое-где слышались предсмертные хрипы и стоны боли. Впереди, он увидел жену, она все еще была жива! Лицо Ириты было в крови. Под глазами – мешки от усталости и изнеможения. Она была в ужасе. К груди женщина прижимала маленькую девочку, которая повернула голову к отцу. Лика почти не пострадала, благодаря матери. Бледное личико девочки искажала боль и страх. В руке она сжимала медвежонка. Лефлам потянулся к ним, пытаясь что-то сделать. Но он даже не мог закричать. Они парили почти в двух метрах над землей. Камень, что был над сценой, сиял все ярче и ярче. Лефлам беспомощно посмотрел на своих любимых девочек. Лика протянула к нему руку и прошептала.
– Папа, я люблю тебя! – Лефлам, казалось, лишился слуха. Он перестал слышать всхлипы и охи. Он даже не слышал своего дыхания или сердцебиения. Но последние слова дочери были такими ясными и чистыми, как будто он укладывал ее спать и целовал на прощание, как это обычно и бывало. Она тянулась к нему! Она нуждалась в нем! Он не может ее подвести!
Тут раздался хлопок и светлый осколок, что был над сценой, исчез, запустив второй с громадной скоростью вниз.
– Дочка… – прошептал Лефлам и почувствовал удар в висок. Наступила тьма.
В висках гудело. Он открыл глаза. Мысли путались. Он попытался встать. Волна тошноты налетела на него, повалив обратно.
– Ах ты, грязный жрец! Кто мог ожидать такую подставу? Мираас, будь ты проклят…
Этот голос. Он его явно слышал раньше. Сознание постепенно стало возвращаться.
– Нет… – прошептал мужчина. – Нет…
Он поднялся на колени. Впереди, среди кучи тел, лежала красивая женщина с темными волосами. На ее груди мирно покоилась девочка. Казалось, она безмятежно спала.
– Нет… – вздрагивающим от слез голосом шептал мужчина. Он прополз вперед и сильно прижал девочку к груди. – Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Этого просто не может быть!
Глаза Лефлама были широко раскрыты от ужаса, по его щекам текли слезы. Руки его дрожали. Он нежно прижимал к себе мертвую Лику, на лице которой не отображалось ничего.
– Это сон, это точно сон! Этого просто не может быть! – мужчина шептал эти слова, как заклинание, в надежде, что все вернется, как было. – Это не по-настоящему! Сейчас я проснусь, а ты придешь ко мне и скажешь, папа пойдем кушать, а то все проспишь. Сделаешь притворно хмурый вид! А я поцелую тебя, и ты заулыбаешься!
Лефлам посмотрел на лицо дочери, которое было мокрое от его слез. В голове было ее лицо и последние слова: Папа, я люблю тебя…
– НЕТ! Это не может быть правдой! Это все ложь! – закричал мужчина, беспомощно прижимая к себе дочку.
– Ты жив? Оказывается, не все умерли, – услышал он удивленный голос. Лефлам поднял глаза, полные боли и отчаяния. Со сцены на него смотрел худой чернокнижник,