Франции специальным королевским указом был собран большой парламент, на котором это письмо было оглашено. По-видимому, король спешил сообщить выборным своих подданных о том, что его права на власть во Франции подтверждены «ханским мандатом», то есть ярлыком.
Можно было бы предположить, что король созвал парламент для организации сопротивления диким завоевателям. Однако, как мы видим из хроники Матфея Парижского, вопрос о сопротивлении хану даже не обсуждался. Более того, король повелел своим подданным начать сборы в Крестовый поход. А Крестовые походы в то время, как хорошо известно, происходили с участием монголов (см. ниже). То есть французский король выступил фактически как союзник «монголов» = великих.
Н а ш е о б ъ я с н е н и е всех этих якобы странных событий таково. Французский король получил ярлык от великого хана «монголов» = русского великого князя. В нем, по-видимому, содержалось указание королю выступить в Крестовый поход. Король немедленно созывает большой парламент и обязывает своих подданных подчиниться указу хана и принять участие в походе на правах союзников.
Вопрос: почему же в таком случае Матфей Парижский – якобы современник этих событий – изображает татар в самом черном свете?
Ответ: хроника Матфея Парижского дошла до нас в весьма поздней редакции. Реально она «всплыла на поверхность» лишь в XVI веке. А в эту эпоху уже было принято изображать русских, то есть «монголов», черными красками.
О взаимоотношениях Руси-«Монголии» и Франции того времени сохранилось следующее красноречивое свидетельство, которое приводит Л. Н. Гумилев в своей книге о легендарном «государстве пресвитера Иоанна».
Хан «отправил посольство к Иннокентию IX в Рим и к Людовику IX на Кипр. Последний послал для переговоров Андре Лонжюмо, доминиканского монаха, который достиг Каракорума уже после смерти хана. Регентша Огуль-Гаймыш… потребовала выплаты дани, угрожая истреблением французского народа». Поскольку истребления не последовало, то, надо полагать, дань была доставлена своевременно.
В целом отношение западных авторов к Руси было по меньшей мере настороженным. О «коварстве» русских много рассказывает, например, Сигизмунд Герберштейн, составивший свои «Записки» в середине XVI века. А ведь он считается среди иностранных авторов русофилом.
Вот что писал Панталеоне, переводчик книги Герберштейна с латинского на немецкий язык, в своем «Аппендиксе, или Дополнительных сведениях о последних деяниях московитов», помещенном в немецком издании этой популярной в то время на Западе книги (издание вышло во Франкфурте в 1567 г.) «В январе 1567 года прошел общий слух, будто великий князь московский уже совершенно готов к новому походу на Литву и прилегающие страны в следующем году. Да обратит Господь все это к лучшему. Вследствие столь многочисленных походов и славных деяний имя московитов стало предметом великих страхов для всех соседних народов