небесный звон. Густой воздух слоился радугой, переливался оттенками красного. Мы шли не спеша к источнику мягкого багрового сияния в центре этого волшебного места.
– Это алтарь Матери Недр, – сказала Маша, указывая на мерцающее пирамидальное возвышение из розового алмаза. – А это пастбища людей тени.
Маша повела рукой, обводя бескрайние поля бледно-багровой травы, на которых паслись стада рыжих слепых коров. Линия горизонта загибалась к хрустальному своду и терялась в розовой дымке. Постукивала водяная мельница на ручье из жидкого олова. Курилась дымком небольшая кузница. Жужжали медные пчёлы, собирая янтарный мёд. Неподалёку гончар шустро разминал свинцовый ком. Жнецы вязали снопы рубиновых злаков, пастухи дудели в асбестовые флейты и пощёлкивали бичами, доярки гремели слюдяными вёдрами, дети выстраивались в очередь за парным молоком.
– Молоко, творог и сыр. Мёд. Немного пшеницы, – сказала Маша. – Это наша основная еда. Всегда её не хватало, теперь совсем стало мало, поэтому война за пастбища.
– Точно как у нас, – ответил я. – Просто вместо молока счёт в банке, а вместо войны доносы в КоГноБез.
А к нам уже топала по красноватой травке делегация кикимор. Или кикиморов? Короче, кикиморских мужиков. Голые, худющие, письки тонкие болтаются. Умора, одним словом. Первый кикимор подойдя, поднял в приветствии тощую руку. Другие остановились поодаль, настороженно посматривая.
– Это Вася, – представила Маша. – Наш Верховный Стратег.
– Боря, – сказал я и тоже помахал ручкой. – Очень приятно.
Но Вася, не обращая на меня внимания, сразу зашептал на ухо Маше что-то едва слышное, шипящее и булькающее.
– Меня хотят казнить, – сказала Маша.
– Чего ж сразу и казнить? – удивился я. Строго тут у них оказывается.
– Да твой визит ещё на меня повесить решили, а это по совокупности – кирдык! Но Вася мне поможет, потянет время.
– Почему?
– Он же умный, стратег. Он понимает, что победа на войне важнее наказания одной еретички.
– А я подумал, он тебя любит.
– Ну, – смутилась Маша, – мы единомышленники.
К нам тем временем приблизился ещё один кикимор, постарше, с козлиной бородкой и дикарскими татуировками по всему телу. Земляне себя так в двадцать первом веке уродовали. Начал этот бородач на Васю наезжать, даже за руку схватил. Бормотал по-ихнему, по-кикиморски, но и без перевода было понятно, что не одобряет он меня, Машу и Васино с Машей сюсюканье.
– Коля, самый главный у нас, – пояснила Маша. – Типа генеральный директор акционерного общества. Очень строгий.
– И контрольный пакет акций у него? – спросил я.
– У него, – вздохнула Маша.
– Видно, что ушлый, – сказал я.
Коля между тем продолжал чего-то сердито шипеть, руками размахивать, Вася пытался возражать, а я украдкой озирался.
Свободные от дискуссии кикиморы на нас внимания почти не обращали, занимались своими делами. Жали, сеяли,