вот же дубина с чутьём, по роже и не заподозрить! – опять не сплоховал.
Утром новости подтвердились, даже с избытком. Ни свет ни заря во дворе проявился стук. Заныли, завизжали пилы. А, когда пришло время выходить для утренних занятий, всякий споткнулся, с недоумением обнаружив новое: беседку, низкий стол внутри, подушки по всему полу, на южный манер. Посреди беседки – бодрого Лофра, отоспавшегося впервые с незапамятных времён! В уголке самовар. А при нем гостью, сосредоточенно перебирающую травы перед длинным рядом разноразмерных чайничков.
– Сколько у вас детишек, – по-деревенски простовато улыбнулась гостья.
Странно, но усмехаться в ответ на такую наивность мало у кого из «детишек» получилось. Голос у гостьи был тёплый, спокойный, и смотрела она как-то… хорошо. Даже Лофр при ней выглядел непривычно мирным.
– Лентяи, – тыча пальцем в тех, кто заслужил такую оценку, сообщил Лофр и продолжил: – Олухи крайние, бездари с гонором, людоеды начинающие, мелкое зверье, дубины, лисы ядовитые. Тут всякой твари не сложно подобрать пару. Вот только где детишки? Переростки недорослые.
– И так вас ценят, глянуть радостно, – не меняя тона, продолжила гостья. Проверила уже заваренные травы и наполнила маленькую чашку. – Мой Ул был здесь под хорошим присмотром.
– В синяках ещё до зари, – кивнул Лофр, выпил отвар и поморщился.
– Мальчишка, – отмахнулась Ула. – Он шебутной, рубахи так и горят, до первой стирки иной раз не донашивает… Теперь вот такой отвар, он горьковат, но надо медленно пить, мелкими глоточками.
Лофр послушно выпил. Прокашлялся и тяжёлым взглядом обвёл двор.
– Детишки, – в голосе звучала угроза, – кто вякнет за воротами, что травница хороша, тот вякнет крайний раз в жизни, ага? Мне тут толпа болезных не требуется. В ваших интересах быть умными и лечить синяки и вывихи без очереди.
Ула подсунула под большую руку ещё одну чашку с отваром. Лофр выпил, посидел, прикрыв глаза и вслушиваясь в себя. Кивнул.
– Омаса! А постой-ка при двери. Сквозняки, – Лофр неопределённо повёл ладонью, намекая на излишне развитый слух некоторых ловкачей.
Сам хэш без спешки поднялся, постоял, глубоко дыша и жмурясь. Глянул на доверенного слугу, кивнул – и тот убежал исполнять оговорённое заранее: звать ещё одного человека. Гостья засуетилась, расставляя заполненные кипятком чайники на большом подносе. Сунулась было нести его, тяжеленный… но Омаса снова оказался расторопен, опередил даже безмолвный приказ хэша. Подхватил поднос, плавно поднял и умостил на раскрытой ладони. Неловко, сопя и понуря голову, протянул руку гостье, помогая сойти по ступеням: вдруг ноги затекли, пока сидела?
От главного крыльца прошаркал, опираясь на руку доверенного слуги, второй гость. Младшие ученики примчались с кухни, нагруженные выпечкой и изюмом – на заед к большому разговору. Затем все, кроме хэша и гостей, покинули зал для бесед. Омаса пристроился подпирать