(Александрийская библиотека)?
Господи Иисусе гневный наш во всей Силе Своя пошлет народзы неверные Ему в путь страшный, в пучину черную, где возврата нету никому, и ведет тот путь в никуда неизвестно никому…
И тогда соблазнятся мнози, и друг друга предадят, и возненавидят друг друга…
А вот Фомы Неверующего писанина:
39, 5 – 876
чтение четвертое о Звере
и поведет он всех мучеников отрекшихся
в своих золотых обиятиях
в луче небывалой яркости
по дороге в никуда
ибо не будет больше пути иного
для грешников
Я это достаточно внятно, на портвейном языке Славе высказал.
Слава попросил меня свернуть нежно все это трубочкой и засунуть себе в бэк. А так же попросил эту дорогу, ведущую в никуда на проекте Капитолины Умецкой, заштриховать почернее, чтоб дипломная комиссия не врубилась.
Понял, дурандас нетрезвый!
На этом спор о дорогах удачно завершился, потому как чувствовал я за собой вину страшную еще за прошлый год рабства.
А годом раньше, когда мы уже нашей отработанной бригадой помогали завершать дипломный проект Саше Коротичу, работавшему над градостроительством Комсомольского района в нашем таком горячо-сильно-так-любимом Свердловске, по моей вине произошел казус, который повлиял на презентабельность нашего такого любимого города.
Как существующий ночной сторож Клуба Арха, готовящийся в ряды Вооруженных донельзя Сил, постоянно выпивал по ночам с совершенно левым народом. Чаще всего с дипломниками и музыкантами, так как в клубе было прописано множество молодежных музыкальных коллективов, несущих в своих песенках разумное, доброе, вечное.
В те февральские дни заглянули ко мне в подвал на огонек не кто иной, как Карнет и Терри, с их новым и дорогим обнималовом в лице поэта-песенника Юры Юлиановича Шевчука, тогда еще только начинающего подниматься в глазах прозревшей на путь истины молодёжи.
Пришли такие трое, уже навеселе, грят, давай мы у тебя бутылочку портвигана пропустим, и пойдем Короту помогать с его завалящим дипломом. Там уже Бутусняк с Умкой ждут.
Я грю, да чо давайте пейте, веселитесь, только если комендантша Хафиза Исмаиловна прибежит, эта мышь белая, надо будет бастренько бутылки под стол запихать, атоеть уволят меня, как пить дать без выходного пособия.
Портвигана «Чашма» оказалось не одна бутылка, а одна бутылка в каждую руку.
Ну, сели, пьём. Шевчук все навертывал рассказать о газе «Зарин», которым, как, оказывается, дышит вся Уфа в определенных количествах. Грит, что если бы не Зарин, то в Уфе одни бы ординарные люди только и жили, а сейчас большинство – неординарные. Я грю, да, я знаю, сам Уфич. Вот гляди на меня, у меня один глаз немного выше другого. Ну, мы потом тут о политике немного поговорили в его песенках, потом стали под третью бутылку уже об армии, а на пятой бомбочке перешли, как положено на баб. Потом петь потянуло,