с ней в клуб.
– Меня без тебя не пускают, – хмуро сообщила она. – Ну нафига ты матери сказала, что я курила. Она мне весь мозг вынесла.
– Я бы на её месте тебя вообще никуда не отпускала. Ни со мной, ни без меня, – холодно ответила Лена, которую задели Светкины упрёки.
На другом конце провода послышался шорох и тяжёлый вздох.
– Ладно, Ленк, – будто через силу вымолвила Светка. – Прости, я была дурой, а ты, как всегда, молодец. Но кто же знал, что меня так накроет.
– Головой думать надо, – отозвалась Лена, но уже без прежнего холода в голосе. – Если бы ты знала, Свет, как я перепугалась. И за тебя, и за себя.
– Да забей на это, – уже совсем весело сказала Светка. – Обещаю, что больше не буду. И в клубе буду паинькой. Так ты идёшь?
– Видимо, придётся, – Лена вздохнула. Она сама не понимала, рада ли такому развитию событий. – Пойду у мамы отпрошусь и перезвоню тебе.
Надежда была на кухне – готовила, что-то тихонько напевая себе под нос. В квартире пахло выпечкой, витал едва уловимый аромат клубники.
– Маам, – Лена присела на краешек углового диванчика. – Мы со Светкой послезавтра хотим пойти в клуб. Можно?
Надежда нахмурилась.
– Какой ещё клуб? Во сколько?
– Ну в городе новый открывается, – бросила Лена будто бы совсем равнодушно. – Вечером, часов в восемь.
– В город? Так поздно? – Надежда вытерла руки о фартук и опустилась на табуретку напротив дочери. – Алёнк, может, лучше дома останешься?
– Мама! – Лена подняла на мать сердитый взгляд. – Ну что мне теперь всю жизнь дома сидеть?
Надежда молчала и растеряно мяла в руках край фартука.
– А папа что скажет? – наконец спросила она, поглядывая на дочь.
– Да он сам только часов в десять вернётся. Мам, мы ненадолго. Часочка два, а потом домой.
– Ой, Алён. Лучше бы у нас посидели. Фильм какой посмотрели… А в город, так поздно…
– Да сейчас в восемь ещё солнце светит, – улыбнулась Лена. – Мамочка, мы ненадолго, правда. Можешь сама нас потом встретить.
– Я-то встречу, – вздохнула Надежда. – Да всё равно волноваться буду.
– Не переживай. Я же не одна буду.
Надежда ничего не ответила. Вспоминался ей тот день, когда дочь вернулась домой вся в слезах, в разорванной кофте, вспоминались спутанные волосы, ссадины, покрывающие всё её тело, и кровь, запекшаяся на юбке. Слёзы выступили на глазах Надежды, но она сразу взяла себя в руки.
Психолог часто говорила ей, чтобы она не препятствовала выздоровлению Алёнки.
«Так вы сделаете только хуже, – говорила Ирина, перебирая в руках китайские шарики. – Надежда, поймите, вы не можете держать Лену около себя всю жизнь. Ей надо общаться со сверстниками. Своей опекой вы сделаете только хуже, возвращая её назад в тот день, давая ей понять, что всё может повториться».
Надежда всегда прислушивалась