передалось мне. Наверное, он это почувствовал.
Одежда опала, и Борн снова сделался шестифутовой помесью кальмара и морского анемона с кольцом глаз. Вздрогнув, я отступила, рука сама потянулась к жуку. Никогда еще Борн не казался таким чужим, как в тот момент: голый и одинокий посреди улицы, пусть даже мне хорошо был знаком его истинный облик.
Ничто и никто не выглядело здесь настолько чуждым.
Я готова была бросить его тут, среди пыльных развалин, удрать, перепрыгивая с крыши на крышу, как можно дальше. Моя жизнь сразу стала бы проще и лучше, а Борн пусть донимает кого-нибудь другого. Но мгновенно нахлынувшее чувство утраты заставило меня пошатнуться, я чуть не свалилась с крыши. Нет, так поступить я не могла.
Внезапно воздух потяжелел, в голове родилась абсурдная мысль, что это приближается Морд. Я стремительно скатилась вниз. Ко всему прочему, мне не улыбалось торчать тут после заката.
– Кем это ты вырядился? – поинтересовалась я.
– Да так, – сказал Борн, не глядя мне в глаза, что, учитывая количество его собственных глаз, было настоящим подвигом.
– А все же?
– Волшебником, – застенчиво пробормотал он. – Из старой книжки, найденной в Балконных Утесах.
– Какой книжки?
– Не помню. Про волшебников много книг. И все они похожи.
– Только заклинания у них разные, – заметила я.
– Правда? А Вик тоже волшебник? Он знает заклинания?
– Я волшебница. И знаю одно заклинание, которое вернет тебя в Балконные Утесы.
– Это не заклинание, – неуверенно возразил Борн.
По крайней мере, волшебники не были морокунами. Если он попал под заклинание настоящей морокуньи, мы все погибли.
– Что же мне с тобой делать-то? – спросила я его, поскольку сама понятия не имела.
Конечно, глупо было надеяться уберечь Борна от дурного влияния улицы. Будь у меня время, я прямо на месте преподала бы ему наглядный урок, рассказав об опасностях, окружающих нас со всех сторон. Открыла бы то, о чем до сего момента не упоминала: большинство мусорщиков будут рассматривать его как утиль. Никто не увидит в нем личность, только вещь.
На обратном пути мы снова прошли мимо мертвецов в разбитых костюмах. Борн помахал им рукой и попрощался.
Как будто знал их лично, и они были его добрыми друзьями.
Спустя какое-то время я опять почувствовала затылком покалывание чужого взгляда. Вскоре обнаружился и источник этого чувства, тенью следовавший за нами на мягких лапках.
– Этот лис идет за тобой, Борн. Что это значит?
– Он мой ручной лис.
– Он вовсе не ручной лис. Разве ты его приручил?
– Нет. Он мне не позволяет.
– Почему тогда он ходит за тобой?
– Я ему сказал.
– Сказал?
– То есть, конечно, я ему не говорил. Это было бы нелепо. Безобразно. Глупо. Неприемлемо.
– Почему бы тебе не подкрасться к нему и не съесть, как ящерку?
– Нет, он мне этого не позволит.
– Даже если ты устроишь засаду? – Я ничего не имела против