от пут романа, особенно столь странного, который был у Достоевского и Сусловой, всегда дается тяжко. Но жизнь берет свое.
Апофеоз отношений с Сусловой отражен в романе «Игрок» с необыкновенной силой – герой романа Алексей Иванович говорит о Полине: «И еще раз я задал себе вопрос: люблю ли я ее? И еще раз не сумел на него ответить, то есть, лучше сказать, опять, в сотый раз ответил себе, что я ее ненавижу. <…> А между тем, клянусь всем, что есть святого, если бы она действительно сказала мне: “Бросьтесь вниз”, то я бы тотчас же бросился и даже с наслаждением».
В 1865 году Федор Михайлович познакомился с Анной Васильевной Корвин-Круковской, писательницей-революционеркой, будущей участницей Парижской коммуны 1871 года. Знакомство чем-то походило на то, что уже было с Сусловой. Повествование об этом мы найдем в «Воспоминаниях детства» Софьи Васильевны Ковалевской, удивительной женщины, ставшей русским математиком, физиком-механиком, членом-корреспондентом Петербургской академии наук.
Она рассказала, что однажды ее старшая сестра Анна Васильевна сказала ей загадочно и даже торжественно: «Пойдем в мою комнату. Я покажу тебе что-то такое, что-то такое, чего ты, верно, не ожидаешь».
В «Воспоминаниях детства» говорится: «И вот она ведет меня в свою комнату и подводит к старенькому бюро, в котором – я знаю – хранятся ее самые заветные секреты. Не торопясь, медленно, чтобы продлить любопытство, она отпирает один из ящичков и вынимает из него большой, делового вида, конверт с красной печатью, на котором вырезано: “Журнал Эпоха”… и, наконец, подает мне письмо, исписанное крупным мужским почерком: “Милостивая государыня, Анна Васильевна! Письмо Ваше, полное такого искреннего и милого доверия ко мне, так меня заинтересовало, что я немедленно принялся за чтение присылаемого Вами рассказа.
Признаюсь Вам, я начал читать не без тайного страха; нам, редакторам журналов, выпадает так часто на долю печальная обязанность разочаровывать молодых, начинающих писателей, присылающих нам свои первые литературные опыты на оценку. В Вашем случае мне это было бы очень прискорбно. Но, по мере того, как я читал, страх мой рассеялся, и я все более и более поддавался под обаяние той юношеской непосредственности, той искренности и теплоты чувства, которыми проникнут Ваш рассказ. Вот эти-то качества так подкупают в Вас, что я боюсь, не нахожусь ли я и теперь под их влиянием; поэтому я не смею еще ответить категорически и беспристрастно на тот вопрос, который Вы мне ставите: “разовьется ли из Вас со временем крупная писательница?”
Одно скажу Вам: рассказ Ваш будет мною (и с большим удовольствием) напечатан в будущем же № моего журнала; что же касается Вашего вопроса, то посоветую Вам: пишите и работайте; остальное покажет время.
Не скрою от Вас – есть в вашем рассказе еще много недоделанного, чересчур наивного; есть даже, простите за откровенность, погрешности против русской грамоты.
Но