Мосаддыка, дед посчитал за лучшее перебраться в Европу.
В Вене Михаил вступил в ряды теневой антисоветской организации русских эмигрантов с несколько зловещим, словно Ильфом и Петровым сочиненным названием «Народно-трудовой союз». В довоенные годы НТС действительно мечтал о создании в России корпоративного государства в духе Италии Муссолини или салазаровской Португалии. Во время войны эта организация весьма близоруко поставила на генерала Власова. Но к моменту прибытия в Европу моего деда антидемократическая философия уже вышла из моды, и организация находилась в полном подчинении ЦРУ и британской разведке.
Дед Михаил поначалу сотрудничал в антисоветских журналах НТС «Посев» и «Грани», мечтая, разумеется, о настоящей героике. Но в 1950-х КГБ развернул такую активную охоту на верхушку НТС, что вскоре даже записные антисоветчики могли побаловать себя разве что запуском в советское небо воздушных шариков с подстрекательными агитками. Поэтому когда в 1956 году в Венгрии наконец вспыхнуло антикоммунистическое восстание, Миша помчался туда сломя голову.
На демонстрации перед зданием парламента свежеиспеченный революционер увидел черноволосую и черноокую красавицу. В этой точке версии деда и бабки расходились – каждый уверял, что это он выхватил другого из-под гусениц советского танка. Но дальнейшее было неоспоримо: несмотря на то что дед остался неугомонным гулякой и человеком увлекающимся, всю дальнейшую жизнь он прожил с Норой.
По редким визитам в Мюнхен я хорошо помнил невысокую, полную, седую, немногословную и непрерывно курящую бабушку Нору. Мать говорила, что строгой и замкнутой она стала после смерти моего отца. А Михаилу Александровичу повезло: он легко и быстро скончался от сердечного приступа в 62 года, за год до гибели единственного сына в Кабуле. Но дед вообще был везучий, в отличие от бабушки Норы.
Нора Бекир родилась в Ялте в 1925 году. В 1937-м посадили ее отца, Рустема Бекира. В 1941-м ушли на фронт все четверо братьев. Несколько лет назад я побывал в Крыму и отыскал на стене севастопольского музея имя погибшего защитника города Али Бекира. Буквы на стене в память о подвиге – вот все, что осталось от большой татарской семьи.
Саму шестнадцатилетнюю Нору немцы угнали на работы в Германию. Об этих годах бабушка не говорила. Только однажды упомянула, что уже после войны безумно боялась, что ее выдадут обратно советским. К тому времени двадцатилетняя Нора свободно говорила по-немецки, и ей удалось перебраться в Швейцарию. Там она поступила на курсы медсестер. Впрочем, мирная жизнь оказалась не по ней, и в 1956 году Нора тоже попала в Венгрию – силами того же НТС.
После подавления восстания Михаил и Нора перекочевали в Вену, а через год на свет появился сын Артем. Семья требовала постоянного дохода. К тому времени ЦРУ изрядно подустало от византийских склок эмигрантского мира и перестало спонсировать белогвардейских дилетантов. Вместо этого ЦРУ и Госдепартамент взяли антисоветскую пропаганду