количества рыскающих по улицам полицейских, металась туда-сюда по городскому рынку, делая вид, что она туристка и просто приехала поглядеть с сыном на местные красоты.
Дальнейшее запомнилось Майклу как сплошной кошмар. С едой были проблемы, поскольку её надо было покупать, денег не осталось вовсе, а есть и, главное, пить уже хотелось даже ему.
Мать ударила его, когда, не выдержав обрушившихся испытаний, он заревел в голос.
– Да заткнись ты, чёртов сукин сын! – крикнула она следом, и, не глядя в его сторону, пошла вперёд.
Не переставая плакать и потирая на ходу ноющую от удара голову, он побежал за ней.
Они продержались так два дня. Спали где придётся, прятались от полиции, просто сидели часами на корточках подле индейских торговок, прямо с земли торговавших своим нехитрым товаром.
Мать молчала, дрожала мелкой зябкой дрожью, безуспешно пыталась накрыть себя выуженными из рюкзака тряпками. По её лбу катились крупные капли пота, лицо морщилось так, будто она испытывала постоянную боль, ночами она стонала и скрежетала зубами, и Майкл просил её не шуметь, поскольку боялся, что придёт полиция и заберёт их в страшную мексиканскую тюрьму, которой мать всегда пугала его, если он вдруг не слушался или капризничал.
– Вот сдам тебя в мексиканскую тюрьму, и ты там пропадёшь, – равнодушно говорила она, и Майкл сразу же затихал.
Дон Паоло
Ты впервые вспомнил о нём, когда тебе исполнилось десять. Дон Паоло посадил тебя в кресло с широкими боковыми крыльями, и ты локтями чувствовал холод блестящей кожаной обивки.
Заглядывая тебе в лицо круглыми стёклами тёмных очков, дон Паоло спросил низким, скрипучим не от природы, а в результате подражания кумирам мафии голосом:
– Скажи-ка мне, парень, а всё-таки, почему ты побежал в другую сторону?
Ты сразу понял вопрос, но правда про тот день была твоей самой большой тайной, поэтому дон Паоло услышал совсем другое объяснение:
– Не знаю, мистер Пол. Просто я сильно испугался.
Он понимающе кивнул зауженной кверху головой. Сверкнул в тщательно прилизанных волосах блик садящегося за огромными окнами солнца, но ты молчал, зная, что кивок ничего не значит.
– Глядя на тебя, не скажешь, что ты трус, Стивви.
Ты лишь улыбнулся в ответ. Молчание и покорная улыбка – лучшее средство общения с ним, и ты усвоил это уже давно.
И вдруг прозвучало неожиданное:
– Я рассчитываю на тебя, мой мальчик. Что делать, сыновья у меня, как видишь, полные слабаки. Чезаре сидит под юбкой у этой вертихвостки, Франческо пьёт, как лошадь. Джанни… эх-х. Убил бы подлеца, но ведь он мой сын. Ты же понимаешь, о чём я говорю…
Ты кивнул и взглянул ему в стёкла, зная, что смотреть туда дозволено только тебе.
– Когда я вырасту, я буду помогать вам, мистер Пол.
– Обязательно, Стивви, обязательно. Учись, читай книги, занимайся