с себя одежду и ныряй в лохань, – в тон ему ответила жена. – Уж я устрою тебе головомойку!
Мужчина сбросил с себя льняную рубаху, обнажив могучий торс, и задёрнул плотную занавеску, отделяющую родительскую лежанку от остальных домочадцев. Через мгновение молодая женщина уже задыхалась в его жарких объятиях. Сосновые поленья в очаге пылали ярким пламенем, а кипящая смола, шипя, капала в огонь и распространяла в жилище приятный аромат…
– Как поохотился? – спросила Анни, когда страсти немного улеглись, дочерей, завёрнутых в рогожи, унесли в дом, а Барт уселся вместе с родителями за стол.
– Зайца отдал вайделоту Жолу, – ответил Скамбо. – Он найдёт подходящие слова для Перкуно и Пильвисто (14)! А с куропаткой мы с Бартом справились вдвоём! Ещё год-другой, и из него выйдет отличный стрелок!
И хотя прусским жёнам в те времена не позволялось есть за одним столом с мужем, Скамбо удержал Анни и усадил на табурет.
– Я так давно тебя не видел, – сказал он. – Почти полдня… Посиди со мной, поешь…
– Значит, наш Барт уже настоящий охотник? – улыбнулась Анни.
– Да, почти… Только, я всё время думаю, что у него – другая доля…
Глава 2. 1218 год. Встреча на Палатинском Холме
Март 1218 года в столице Священной Римской Империи выдался на удивление тёплым, в некоторые дни солнце светило настолько ярко, что даже пыталось «поджарить» открытые участки тела беспечных горожан.
Прогулки по Палатинскому холму, священному месту, расположенному вблизи Рима, считались обычным и даже модным времяпровождением знатных граждан, благодаря удивительным видам с вершины холма, возвышающимся на десятки метров над равниной. Поэтому он никогда не пустует. Воздух здесь прозрачен и чист, считается, что населяющие данную местность горожане в меньшей степени рискуют заполучить какую-нибудь болезнь, нежели те, кто живёт в низине.
27 марта, около полудня, на Палатинском холме, вблизи пещеры, где, по преданию, были найдены младенцы-близнецы Рем и Ромул, встретились два человека. Первый был папский прелат (15) Констанций, второй – похоже, обычный странствующий монах, вернувшийся из дальнего паломничества.
Констанций носил рясу и скапулярий (16), на абсолютно лысой голове – малиновая бирретта (17) с помпоном. Палатинский прелат был высок и статен, под густыми бровями прятались внимательные, прищуренные глаза, в которых угадывался искренний интерес. В руке Констанций держал корзину, в которой находился больной, а, возможно, и раненый сокол.
Собеседник прелата носил нижнюю рубашку из белой ткани, поверх неё была накинута туника из серого буре (18), к которой прикреплялся такого же цвета капюшон с пелериной и манто, на котором с левой стороны был нашит Красный Крест в память о Страстях Господних. Монах носил усы и бороду, острый нос выдавался далеко вперёд из пухлых щёк, а в больших карих глазах отчего-то затаилось беспокойство.
Оба