убей, убей…
Сознание возвращалось медленно: – …убей мою подругу, убей, убей, убей.
– Да хоть бы ты ее, што ли, вже вбыл, – сказал Внутренний Голос, почему-то переходя на одесский диалект.
– А почему я? Чуть что – сразу Федя, – обиженно засопело Сознание, пытаясь понять в чем дело и, как всегда в таких случаях, затягивая время. Одновременно оно усилием силы воли, привлекая для этого только левое полушарие и давая тем самым правому отдохнуть по максимуму, до последней секунды, пыталось включить интеллект и открыть только один правый глаз. Почему Штирлиц, просыпаясь, открывал всегда только один правый глаз, он не знал.
– Интуиция, наверное, – подумал он, когда поймал себя на мысли, что внимательно осматривает комнату одним глазом.
На самом деле, это был один из его основных проколов. Он никогда не умел прищуривать правый глаз и в результате всегда его лишался. Один и тот же прокол, если он повторялся дважды, отбрасывал его всегда в восьмой уровень, и ему вновь и вновь приходилось проходить все семь кругов ада заново.
– Из-за нее мы ходим по кругу, – донеслось до сознания вновь, – убей, убей, убей…
– Не понял? – на Штирлица внимательно и как-то через-чур подозрительно смотрела Пугачева.
– А она че здесь делает? Я вроде как уже у себя? Неужели догнали? – молнией пронеслось в голове. Но тут включилось правое полушарие.
– Фу, ты черт! Опять жена, уходя на работу, не выключила телевизор.
Пугачева досадно махнула рукой, презрительно фыркнула, незаметно выбросила из левой руки заколку для волос и, больше не обращая внимания на Штирлица, увлеклась игрой с ВИА—ГРУшниками.
– А причем здесь они? – ударило по мозгам. – А-а-а, клип.
– Проклятый звук, – подумал Штирлиц, – сам себя регулирует. То молчит, как рыба, а то орет, как сбоку раненый.
Вставать не хотелось. Внутренний Голос, сказав напоследок: – Лучше бы ты ее все же трахнул, а иначе она тебя все равно уроет, – пошел спать.
САМ, ничего не говоря, продолжал доставать звоном в правом ухе.
– А, таки, чуть не догнали, – сообщил ВГ, засыпая. – Еще бы пять сек и Алка тебя опять глаза лишила, а это твоя последняя попытка, или ты не Воин. Так всегда из жизни в жизнь и будешь прыгать одноглазым Кутузовым.
– От судьбы не уйдешь, паря, – добавил ВГ, нарочно сильнее обычного картавя.
– Зато можно убежать, – зло ответил Штирлиц, отбрасывая одеяло, и тем самым давая понять, что он уже окончательно проснулся.
– И не убежишь, но если очень постараешься, то можешь догнать, – зевнул САМ.
– Не забывай, у тебя последняя попытка, – мягким баритоном в левом ухе растекся он.
– Ну, все, все! Уже не сплю, – сказал вслух Штирлиц, для пущей убедительности дернув себя за ухо, пытаясь глазами найти пульт телевизора.
Но странное дело, сон улетучился, а САМ и ВГ, которые постоянно наведывались к нему последние две недели