волос.
– Через некоторое время я обнаружила, что могу силой мысли вызывать огонь, а двери раскрываются передо мной, стоит мне этого захотеть. Ножи и поленья, табуретки, даже камни на дороге – превратились в верных и преданных слуг, которые исполняли мою волю, стоило им дать мысленный приказ.
Карт молча смотрит на нее, радуясь, что разрывающая его на части боль стихла.
– А знаешь ли ты, что я сделала потом? – спросила Венора, оправляя платье и, как ни в чем не бывало, садясь за стол.
Наемник не ответил, просто не отрывает от нее взгляд.
– Ты, видно, давно не был в Зируате, – сказала девушка, и губы дрогнули в едкой усмешке, – истребив всех пособников нечистой силы, ты покинул королевство, поскольку там больше не было работы, за которую тебе щедро платили.
На лице Веноры проступила горечь и злость.
– Я по одному отыскивала всех, кто помогал тебе в поимке моей матери, и поимке всех остальных магов, кого ты казнил. Все, кто оказывал тебе малейшую помощь, умирали в муках – таких, что тебе и не снились. Твоя боль – семечки в сравнении с тем, что испытали они. Все были наказаны. Все, кроме тебя, Тириз Карт.
Услышав, свое имя, наемник вздрогнул.
– Зачем, по-твоему, я вырвала тебя из лап смерти?
Венора смотрела ему в глаза, читая, как в открытой книге, все его страхи и мысли.
– Смекаешь, охотник? Чтобы самой отправить тебя туда. И не самой короткой дорогой.
Словно еще до конца не осознавший, в какую западню угодил, наемник тупо смотрел, как от него сам по себе со скрежетом отодвинулся стол. Карт по-прежнему сидит на лавке, не в силах пошевелиться из-за незримых пут.
Юная колдунья приблизилась. Карту показалось, что вокруг него среди белого дня сгустилась тьма, а зеленые глаза девушки начали зловеще мерцать.
ГЛАВА 3
Петро увидел кричащую и рвущую на себе волосы жену еще на подходе к дому. Игнат и Демак были с ним.
Аксинья, ревет в голос, вокруг нее уже собрался народ, старуха Вида прижимает ее к себе, что-то нашептывает, успокаивает.
Он подбежал к жене.
– Что случилось? Чего орешь?
Игнат с Демаком ждут в сторонке, бросая то на друга, то на его жену сочувствующие взгляды.
– Видать, и впрямь что-то случилось, – заметил Игнат в полголоса и высморкался на землю.
Демак кивнул.
– Да, чтоб мне сдохнуть.
Аксинья продолжает вопить, и мужу пришлось взять ее за плечи. Он сразу ощутил соленый запах слез, идущий от ее немолодого лица.
– Да в чем дело-то, Ксюха?
– Лашка… – только и произнесла Аксинья.
Петро качнулся, все у него внутри сжалось в ледяной ком. Отдав жену снова в объятия Виды, он кивнул друзьям и кинулся к себе во двор. Игнат с Демаком последовали за ним.
Лаша лежит на кровати в горнице, обнаженная и накрытая простыней. Лицо ее, некогда румяное и цветущее, теперь сделалось цвета земли и – невероятно худое, словно некто выпил из нее все соки.
Петро