начала с того, что прибралась внутри, разложив лежащие в нем вещи по местам. Старая Шляпа вскоре с удивлением обнаружил, что если все находится на своем месте, аккуратно сгруппированное по назначению, то становится вполне уютно и достойно не то что пугала – человека, если у того нет повышенных требований к комфорту.
Правда, он так и не понял, как это связано со смыслом жизни.
– Слушай, а вот если, допустим, кто-нибудь не нашел для себя смысл и остается бесполезным, то как долго он просуществует? – спрашивал он, когда Черное Крыло перестал обижаться.
– Вот бестолочь, – говорил ворон, – ты можешь вообще не знать о своем смысле жизни, делая только то, что считаешь нужным. Это вопрос, на который нет однозначного ответа.
– Но о себе же ты все знаешь, – недоумевал пугало.
– Я – дело другое. Но раз уж ты решил цепляться к словам, то скажу вот что: возможно завтра я возьму и совершу какой-нибудь подвиг. Спасу десять тысяч гнезд от человека, который захочет их разорить. Будет битва и мы оба в ней падем. И потом, в поколениях, будут рассказывать, что я был рожден именно для этого. Но возможно также, что этого не произойдет, так что, на всякий случай, пока я живу для чего-то другого. Так понятнее?
Но Старая Шляпа только и смог, что сделать вывод: в вопросах смысла жизни нет никакой определенности и лучше просто продолжать наблюдать за людьми, а там что-нибудь да прояснится.
Довольно быстро он обратил внимание на то, что люди, как правило, предпочитают жить небольшими группками, и иногда, при этом, являются родственниками друг другу, если пугало верно понял объяснение ворона о родстве, а порой совершенно посторонними друг другу людьми, которых что-то объединяет. Внутри этих групп зачастую имелись связи куда более прочные, чем любые другие. Люди помогали друг другу, делали что-то этакое, чтобы другим в этой группе было хорошо, хотя, порой, и довольно своеобразно.
Вот так возмущавшаяся женщина, моющая пол, наверняка любила мужчину, который смотрел телевизор. Старая Шляпа изучал их и думал, что она так много делает для него, чтобы тот лишний раз не вставал с дивана, хотя именно это ее и возмущало. В этом тоже не было никакой логики, но Черное Крыло уверял, что в чувствах вообще логика отсутствует.
Наверное тот мужчина с дивана тоже любил ту женщину, но демонстрировал это таким образом, что пугало не мог этого разглядеть.
В других окнах все было примерно также, но всякий раз чуть по своему: одна пара ходила вместе, держалась за руки, сидела дома под одним пледом, готовила еду вместе и постоянно целовалась. Последнее даже Черное Крыло затруднился пояснить – в чем здесь удовольствие. Другая пара – явно более изношенная, чем первая, каждое утро начинала с брани по любому поводу. Им было важно, что мусор не выброшен, и что стаканы не вымыты, важно, что в коридоре было натоптано, а постель не заправлена – все было поводом для ругани. Но при этом они всегда помогали друг другу, а выходили только держа друг друга под руки и медленно