его формы и с ужасом подумал, что мне тоже придется ее подшивать. Сомнений, что я буду носить именно такую форму, а не повседневную, у меня уже не было. Офицеры, которые мне везде попадались были в такой же одежде, что и этот лейтенант. Лейтенант быстро дал мне направление в в/ч 21617, документы для заселения в общежитие и какой то сухой наказ типа – «Не жалей солдат». С этим наказом или советом, я еще не раз столкнулся в дальнейшем. Попрощавшись, я быстро направился к своим вещам, которые дожидались меня с тем дембелем в номере общежития, что, в принципе, не могло не волновать мое сознание. К счастью, тот дембель все так же неистово носился по номеру от радости или еще от чего то и, судя по неизменившемуся положению моей сумки, она его не волновала.
Я попрощался с ним и направился к общежитию номер 3, которое станет моим домом на время службы. Общежитие №3 меня приятно удивила своим новеньким ремонтом. Комнаты для офицеров делились на семейные и не для семейных. Те что для семейных были на втором этаже. Остальные офицеры располагались в зависимости от части, в которой служили. Офицеры танкового полка – на первом, офицеры в/ч 21617 – на третьем этаже. Меня подселили к офицеру-пиджаку, срок службы которого подходил к окончанию. Невзрачный такой парень, который постоянно читал и ел. С такими можно поговорить нормально зачастую в том случае, если он пьян.
Решив, что мое дело служить и другим в общежитии и, в принципе, в Тоцком заняться нечем, я поторопился в часть. Хотя, как я потом заметил, многие офицеры старались, после отметки о прибытии в штабе дивизии и заселения в общежитие, не торопиться на службу, а какое-то время провести в общежитии.
Сама часть оказалась мне знакома тем, что она находилась практически напротив бани, которую мы посещали на сборах. Я лишь заметил, что несмотря на крашенные бордюры, беленные срезанные тополя, чистые дороги все достаточно в плачевном состоянии. Армия давно нуждалась в реформах и вливании финансовых средств.
Зайдя в штаб полка, я направился в строевую часть. Там так же, как и в штабе дивизии за компьютером сидел худощавый лейтенат. Узнав, что я закончил военную кафедру, он связался с начальником артиллерии полка, п/п-ком Тортиковым, который в скором времени прибыл в кабинет строевой части и повел на представление командиру части, п-ку Захарченко.
Зайдя в кабинет командира, я представился таким образом: «Товарищ полковник, лейтенант Синяков для прохождения воинской службы прибыл». Именно так, как меня и инструктировал начальник артиллерии полка. Командир был мужчиной лет сорока пяти или больше с волевым подбородком, сконцентрированным взглядом. Кожа на лице, как и у всех военных натянута. От этого он выглядел еще старше. Такую особенность я в дальнейшем заметил у всех командиров. Кто-то был чуть старше меня, а по виду уже сороколетний мужчина. Армия никого не щадила. Все на эмоциях, а это откладывает свой отпечаток. П-к Захарченко, услышав, что