то, что большую часть своей жизни ты проводишь в стране чудес? Можно ли проявить столь явную неблагодарность перед теми, кто делал твою жизнь прекрасной?
Да… – прошептал предательский голос в голове Каррансы, – ты не должна им ничего, ты не сама включила себя в Списки.
Но Лиза была в Списках. Таковы были правила. Таков был заведенный порядок вещей.
Она перегнулась через ограждение. Легкость полета, когда плоть уже не имеет значения. Потом удар. Удар избавил ее от сомнений.
Тусклый свет, кусок стены в желтоватых разводах, откуда-то издалека доносится крик. Лиза попробовала пошевелиться, и боль пронзила тело, но только правую сторону – левой стороны она не чувствовала. Горло саднило. Она открыла глаза – предметы расплывались, невозможно было сфокусировать взгляд. В мутном свете что-то шевельнулось, Лиза поняла, что рядом с ней кто-то есть, она попробовала спросить, где она и что с ней произошло, но из горла вылетел только тихий стон.
Потом снова темнота.
Когда она открыла глаза в следующий раз, то увидела все ту же желтоватую стену, покрытую неровными слоями краски, которые Лиза в первый раз приняла за подтеки. Все еще была боль, но на этот раз она хотя бы могла чувствовать свое тело. Медленно, миллиметр за миллиметром она повернулась на спину. Это заняло целую вечность. Теперь Лиза видела рядом с собой стойку с капельницей и экран, на котором медленно шли кривые ее сердечного ритма. Все очень старое. Лиза сглотнула – резь в горле ушла, появилось смутное чувство голода, но оно казалось очень далеким, как ощущение из полузабытого сна. Лиза попыталась сесть, но поняла, что переворот отнял у нее все силы. Раздался громкий писк. Она снова заснула.
На этот раз она услышала голоса. Говорящие были далеко, но она различала отдельные слова. Во фразы они не складывались, да и Лиза с трудом улавливала их смысл. Боли было меньше, она стала тупой и ноющей, в основном она была сосредоточена в левой стороне тела. Ребра как будто стянули чем-то жестким, каждый вдох давался с усилием. Лиза открыла глаза: желтые стены исчезли, теперь они стали зеленоватыми, с такими же неровными разводами краски. Где я? Лиза пошевелила рукой, убедилась, что может это сделать и осторожно поднесла ладонь к лицу. Ощущение собственной кожи показалось странным и незнакомым. Лиза посмотрела на свою руку: кожа была бледной, с ясно проступающей голубоватой сеткой вен, ногти посинели. Лиза вдруг обратила внимание, что ногти на руках достаточно длинные, хотя она обрезала их всего за пару дней до своего падения.
Падение…
От этого воспоминания вся боль в теле вспыхнула и сосредоточилась в сердце, рядом на мониторе бешено запрыгали линии. Снова резкий писк. Нет! Я больше не хочу спать! Но сон не наступил, издалека донеслись быстрые шаги, потом звук открываемой двери. Лиза отшатнулась, как будто бы вошедший человек мог причинить ей боль. От резкого движения потемнело в глазах, Лиза вдруг подумала, что если притворится спящей, то ее не будут заставлять спать еще. Она замерла и закрыла глаза, попыталась