Анна Семеновна предложила Екатерине Александровне пройтись по ночному городу пешком, подышать свежим воздухом. «Dum spiro, spero!»11 У Кати болела голова, но отвязаться от проректора, видимо, не удастся. Вот уж, правда, репей в хвост!
– Вы там, в столицах, поди, совсем забыли воздух провинции?! – воскликнула та, как только они оказались на улице, скопившей за день весь жар и вонь лета. Екатерина Александровна сказала, что она уехала из Нежинска всего-то тридцать лет назад, но Анна Семеновна не услышала и продолжала: – Изумительный воздух! А вы, ребята, идите, идите-идите, мы сами. Правда, они у меня молодцы? Пойдемте, Екатерина Александровна! Вам – туда.
Пошли.
– Вы давно знаете капитана? – игриво спросила Анна Семеновна.
Екатерине Александровне не составило особого труда подыграть ей:
– Еще когда он ходил в нахимовцах.
– Ведь вы… жили с ним? – Анна Семеновна не была уверена, но, будучи женщиной, знала что спрашивает. – Прошу прощения, если вас это как-то смущает.
– Жили, – просто ответила Катя. – И прожили около года. Мы были женаты.
– А-а, – Анна Семеновна не поверила. – Давно?
– Сразу после войны. Тридцать пять лет прошло – даже не верится. Мне тогда этот возраст, тридцать пять лет, казался запредельным.
Анна Семеновна уныло кивнула, ей после войны как раз и было тридцать пять лет.
– И как он… в семейной жизни? – спросила она.
«Никак тетенька хочет замуж?» – удивилась Катя.
– Потрясающ. Герой-любовник.
– Да, у него это на лице написано. Не воспринимайте только меня буквально.
– Да кто ж сегодня воспринимает кого буквально? Косвенно-то порой ничего не поймешь.
– Да, молодежь сейчас по нулям. И он всегда такой?
– Какой?
– С фантазиями?
– Я думаю, это у него не фантазии. Это его мир, куда нам нет входа.
– Да? – явно озадачилась Анна Семеновна. – Таки вот и нет?
– Таки вот и нет.
Они обе рассмеялись.
– Он верит всему, – неожиданно разоткровенничалась Катя; она хотела, было, оборвать себя, но почему-то не смогла, в самой накипело. – Казалось бы, после войны, весь израненный, места живого на нем нет, семья вся погибла… Я тогда медсестрой в госпитале была.
«Вон оно что! Все понятно теперь, все понятно».
– «Дон Кихота» прочитал в двадцать пять лет, как третий раз на свет родился после второго ранения, и верит всему! Даже не «верит», он знает, что это так и было.
– Интересно, – покачала головой Анна Семеновна, – интересно…
– И знаете, что он сказал по поводу прочитанного?
– Любопытно, любопытно, что же?
– Что он – «видел» его! Видел и хорошо знает. Я ради интереса попросила описать облик Дон Кихота, не просто, что как жердь и общеизвестное, а поподробнее, любимые его словечки. Федор без труда сделал это. Я потом все это, (все!) нашла у Сервантеса. Но у Феди были еще какие-то мелочи, какие видит только очевидец. Люди театра грешат этим – «дописывают образ».
Анна Семеновна покусывала в раздумье