но, когда картину наконец повесили на стену, публика повалила валом, с готовностью выкладывая шиллинг за билет. Между тем и сама художница стала предметом пристального внимания прессы, не в последнюю очередь благодаря своему эксцентричному, мужеподобному облику и манерам: она носила мужскую одежду и коротко стриглась. Она могла с гордостью предъявить специальное разрешение облачаться в мужские одеяния, выданное префектом парижской полиции; по ее собственному утверждению, оно требовалось ей, чтобы беспрепятственно написать «Конскую ярмарку» прямо на месте, в исключительно мужском окружении. Возможно, Грейсон Перри получил подобное разрешение в столичной полиции. Даже королева Виктория восхищалась шедевром Розы Бонёр и повелела на день прислать ей картину в Бэкингемский дворец, может быть намереваясь купить. В конце концов, королева так ее и не приобрела, однако интерес, проявленный к картине монаршей особой, только упрочил репутацию Гамбара. Из Лондона он отправил «Конскую ярмарку» в выставочное турне по стране: в Глазго, Бирмингем, Шеффилд и другие провинциальные города, и везде звонкая монета исправно наполняла кассу.
На следующий год Гамбар предъявил публике репродукцию «Конской ярмарки», гравированную Томасом Лендсиром (см. ил. 6). Он стал продавать ее по подписке, и нашлось множество желающих ее купить, а саму картину он продал в Лондоне в начале 1857 г. Уильяму П. Райту за тридцать тысяч франков. Любопытно, что приобрел ее житель Нью-Йорка. «Из двух торговцев лошадьми получается один торговец картинами», – не без горечи заметил по этому поводу викторианский художник Джон Колкотт Хорсли. Эту модель бизнеса Гамбар довел до совершенства, научившись трижды получать прибыль от одной новой картины, переданной ему для продажи. Сначала можно было недурно пополнить карманы, показывая картину на выставке за входную плату. Если билет стоил шиллинг, доход за день нередко составлял двадцать-тридцать фунтов. Затем можно было выпустить гравированную копию картины, за которую любители искусства опять-таки охотно платили звонкой монетой. К этому времени обыкновенно удавалось многократно покрыть первоначальные вложения, а продажа оригинальной работы уже служила приятным дополнением к основному доходу. Иногда Гамбар даже не брал на себя труд подыскивать оригиналу покупателя, отказывался от финальной стадии процесса и просто дарил его какому-нибудь музею, обеспечивая себе бурную положительную рекламу. Продав множество золотых яиц – гравюр с оригинала, торговец вполне мог пожертвовать измученной гусыней-картиной и без особых финансовых потерь безвозмездно передать какому-нибудь учреждению культуры.
На пике карьеры эта бизнес-модель исправно приносила Гамбару доход. Однако она просуществовала всего одно поколение и ушла в прошлое вместе с Гамбаром. Готовность публики платить за билет на выставку одной-единственной картины, написанной маслом, пусть даже сколько угодно сенсационной, значительно уменьшилась с появлением