вулканизировали с помощью батарей ультрафиолетовых и нагревательных ламп. Оболочки отделял друг от друга слой воздуха около фута толщиной, который служил теплоизоляцией в морозные марсианские ночи.
Когда новый дом затвердевал, в нем прорезали двери и устанавливали шлюзовой тамбур. Ради комфорта колонисты поддерживали в домах давление, составлявшее две трети земного (атмосферное давление Марса не достигает и половины).[9] Непривычному к марсианским условиям человеку без респиратора грозила неминуемая смерть. Из колонистов только тибетцы и боливийские индейцы отваживались выходить без респираторов за дверь, но даже они надевали облегающие эластичные скафандры во избежание подкожных кровоизлияний.
Подобно современным зданиям Нью-Йорка, дома колонии были лишены окон. Окружающая колонию пустыня была однообразна, хоть и красива. Южная колония находилась в зоне обитания марсиан, немного к северу от древнего города Харакс (давать его марсианское название нет необходимости, ни один землянин его все равно не выговорит). Колония располагалась между двумя рукавами Стримонского канала[10] (тут мы снова следуем колониальному обычаю использовать названия, некогда данные бессмертным доктором Персивалем Лоуэллом[11]).
Фрэнсис дошел с Джимом и доктором до площадки, соединявшей туннели под мэрией, потом свернул в свой туннель. Через несколько минут доктор, Джим и Виллис поднялись в дом Марло. Их встретила мать Джима. Доктор Макрей поклонился. Поклон был изысканным – его не могли испортить ни босые ноги, ни заросшая седыми волосами грудь доктора.
– Мадам, я опять злоупотребляю вашей добротой.
– Чепуха, доктор. Вы у нас всегда желанный гость.
– Если бы мне хватило духу пожелать, чтобы ваше удивительное кулинарное искусство исчезло, моя дорогая, вам открылось бы истинное положение вещей: в этот дом меня привлекаете именно вы.
Мать Джима покраснела. На ней был костюм, который земная леди могла бы надеть на пляж или для возни в своем саду. Она была очень красива, хотя Джим, конечно же, об этом не догадывался. Она немедленно сменила тему:
– Джим, повесь свой пистолет. Не бросай его на диване, где Оливер может его достать.
Маленький братишка Джима, услышав, что речь идет о нем, тут же потянулся за пистолетом. Джим и его сестра Филлис оба заметили это и в один голос завопили: «Олли!» – а Виллис сразу передразнил их, проделав трюк, возможный только для атональной диафрагмы,[12] – воспроизвел два голоса разом.
Филлис была ближе, она схватила пистолет и шлепнула малыша по рукам. Оливер заплакал, ему вторил Виллис.
– Дети! – сказала миссис Марло, и тут на пороге появился мистер Марло.
– Что за шум? – мягко спросил он.
Доктор Макрей взял Оливера, перевернул его вверх ногами и посадил себе на плечи. Оливер забыл, что надо плакать. Миссис Марло повернулась к мужу:
– Ничего страшного, дорогой. Я рада, что ты пришел. Дети, идите мыть руки перед обедом. Это всех касается!
Младшее