и щетинились острейшими зазубренными шипами. Если какой-нибудь жеребец ненароком задевал ветку такого куста, то вздрагивал: уколы оказались болезненными даже для толстой конской шкуры.
Несколько раз, в особо труднопроходимых местах, венды спешивались и шли ведя коней на поводу.
Вскоре путники уперлись в большое болото. Тропка обрывалась прямо перед топью. Сквозь темно-бурые кочки мха проступала мутная вода. Жижа чавкала под копытами, кони косились на булькающие в воде вонючие болотные пузыри и испуганно пряли ушами, когда особо большой пузырь с шумом лопался. Эти места им крайне не нравились.
Прозор окинул взглядом топь.
– Не полезем через него. Кто знает, что там кроется? Уж очень это место ненадежным кажется. Пути через него мы не знаем. Все равно гати тут нет – ни прямой, ни кривой. Еще какой болотник на дно утащит! Возвращаемся, объедем. Видимо это та топь, о которой старушка упреждала. Говорила, что у него какие-то опасные твари водятся. Будьте наготове, други.
Болото объезжали долго и поэтому получился немалый крюк. Прозор вглядывался в землю, озирался на противоположенный берег. Предводитель прикидывал, в каком месте они выехали к топи, и где оборвалась тропа.
В самом деле, скоро он увидел, как узенькая тропинка выходила прямиком из бурой воды. Поехали по ней дальше. Никаких опасных тварей у болота – и в нем – венды так пока и не увидели.
И вот тропка пошла недалеко от большого каменного обломка, даже не обломка, а целой скалы. Камень походил на пень, у которого ровно срезана вершина. По кругу лежали камни поменьше. Казалось, они обвивают пень-камень змеей.
Каким образом камни очутились в лесу, и кто их выложил такой ровной спиралью, осталось загадкой. Ведь по пути венды не видели ни единого валуна, не говоря уже о таком великане со срубленной верхушкой.
Прозору почудилось, что от этого камня исходит угроза и злоба. Когда обогнули каменный обломок, послышался глухой тихий звук. Он шел прямиком от ровной верхушки.
Однообразный шум усилился. В нем слышалось потрескивание и будто далекие редкие удары в большой колокол. И вдруг края камня подернулись рябью. А потом… Потом он исчез. На месте скалы заколыхалось тусклое марево. Оно поколыхалось, рассеялось неторопливо, и перед пораженными вендами открылся кусок иного, непонятного и незнакомого мира.
Дружинники не сразу осознали, что видят. А потом понемногу до них стало доходить…
Перед вендами открылась часть бескрайнего леса. Вдали росли такие же сосны, как и в их лесу, такие же высокие лиственницы и ели.
Но они росли далеко, на краю небосвода. А перед ними огромная часть леса оказалась безжалостно вырублена.
Везде – насколько хватало глаз – в беспорядке валялись стволы поверженных лесных исполинов. Они вели битву и не устояли: силы оказались неравны, и враг оказался силен и коварен.
Меж поверженных деревьев сновали диковинные – вроде бы сделанные из железа – подернутые ржой повозки. Они неуклюже переваливались на больших жирных черных колесах.