и где расписаться.
Люси наскоро пробежала глазами листки. «Я, такая-то», «добровольно», «согласна подвергнуться», «поставлена в известность», «неоднократно предупреждена», «в случае неудачного исхода», «обязуюсь не подавать в суд», «отказываюсь от возвращения предоплаты» и прочая подобного рода херня. Обязательность общего наркоза оговаривалась особо. Все листки в трёх экземплярах. Мура. Тягомотина. Плюнуть сразу на все экземпляры и растереть.
«Пусть хоть трижды матку выворачивает, всё равно не откажусь от операции!» – подумала Люси с бесшабашной весёлостью.
Она вписала свои реквизиты, расписалась где надо и перебросила листки через стол Васнецову.
Тот собрал их в стопку, аккуратно подбил и запер в ящике стола.
– Ну что, теперь шагаем на Голгофу? – Фред нисколечки не сомневался, что перед ним сидит дешёвка, поэтому смело попотчевал клиентку своей фирменной дешёвой шуточкой, совершенно износившейся от частого употребления. «Как только увидит, что помолодела и похорошела, тотчас побежит подрабатывать на панель», – подумал он с внутренней кривой ухмылкой – тот еще ясновидец.
– На Голгофу так на Голгофу, – притворно вздохнула не смутившаяся Люси и поднялась с кресла. Если бы она знала в тот миг, что в неуместной шутке содержится львиная доля правды!
Предоперационная помещалась в угловой комнате. Два узких высоко расположенных окна выходили соответственно на улицу Землячки и улицу Солнечную. Рамы были двойными и при необходимости могли быть закрыты герметическими ставнями. Сквозь толстые закалённые стекла пробивался внутрь тусклый свет.
В палате царил полумрак, но Фред тут же прибавил света, повернув какую-то ручку, служившую вместо выключателя.
Люси окинула комнату взглядом и слегка разволновалась. Справа от входа стояли в стеллажах баллоны с газом и длинный узкий стол, вдоль другой стены выстроились забитые банками, склянками и чёрт знает чем ещё застекленные шкафы. Слева были раздвижные двери, вероятно, ведшие в операционную. Комнату перегораживала надвое раздвижная ширма с весёленьким рисунком – какие-то птички-попугайчики на приятном светло-зелёном фоне. Возле ширмы покоилась модерновая медицинская каталка весьма внушительного вида; четыре добротных ремня с пряжками зловеще свисали по бокам, едва не касаясь пола. Вот они-то и были причиной волнения Люси Зинчук.
Она молча подошла к каталке, и рука её словно против воли потянулась к сверкающим хромовым блеском трубкам, пряжкам и кронштейнам.
– Проходите за ширму и раздевайтесь! – послышался за спиной Людмилы голос Васнецова.
За перегородкой обнаружилось большое, в рост человека, зеркало, открытый платяной шкаф с пустыми вешалками и стопкой чистых простыней, пара банкеток, медицинский топчан с до боли и до смеха знакомой плоской подушкой, небольшой туалетный столик, оснащённый квадратным зеркалом на шарнире, стул, а также алюминиевая, в две-три оклеенных рифлёной резиной ступеньки,