Океане, где когда-то зародилась жизнь, а значит, в каком-то смысле и он сам, Фред Васнецов. Он воплотит свою мечту в реальность и изменит образ жизни, доселе протекавшей в основном по известной французской формуле «работа, транспорт, сон».
Васнецов ненавидел эту классическую формулу и потому всем сердцем полюбил книгу некоего Дж. Шаллера, проведшего долгие годы в тропических джунглях, где он изучал приматов в естественной для них обстановке. Дж. Шаллер компетентно утверждал, что жизнь горилл слагается из еды, сна, отдыха и прогулок.
Прочитав книгу, Фред окончательно утвердился во мнении, что человек произошёл от обезьяны, но напрасно устремился вверх по эволюционной лестнице. Вот к чему хотел бы вернуться Васнецов: к простоте. Жизнь по «распорядку гориллы» безумно привлекала его, и ему нисколечки не было стыдно своей, может быть, обывательской, мечты, потому что долгие годы он пахал по-чёрному и по-синему и давно уже понял, что труд создал не человека, а скорее его труп…
Фред прервал размышления и взглянул на часы. Пора вставать и браться за работу. На сегодня у него записаны три пациентки, впрочем, как и на любой другой, кроме выходных, день. Это число как нельзя лучше соответствует половым возможностям Фреда. Пока ещё соответствует.
Васнецов кончил валять дурака и резким рывком выбросил из постели своё мощное тело. Почёсывая шерстистую, как у самца гориллы, бочкообразную грудь и насвистывая добрый старый битловский хит, он босиком прошлёпал в ванную. Побриться, принять душ и всё такое прочее – в общем, сделать то, что в отличие от горилл приходится иногда делать людям.
* * *
Тоска, которой нету безобразней,
Выламывает душу по утрам.
Всей жизни гнусь, и оторопь, и срам,
Всех глупостей моих монументальность,
И жалобного детства моментальность,
И юности неряшливая спесь,
И зрелости булыжные ухмылки
Гремят во мне, как пятаки в копилке,
Шуршат, как в бедном чучеле опилки, -
Хоть утопись, хоть на стену залезь…
Эти неопознанные печальные стихи каждое предрассветное утро всплывали из подсознания Людмилы Зинчук, заменяя ей трель будильника. Вот и сегодня она проснулась от ставшего уже привычным внутреннего звонка.
Часы на тумбочке показывали шестой час утра. Можно было ещё попытаться заснуть и проспать по меньшей мере до семи, но Людмила знала, что это у неё не получится. Пустой номер. Годы. Возраст. Старость. Пусть ей всего лишь под пятьдесят, но ведь для женщины это очень и очень много. Она не сможет заснуть повторно – у нее типичная возрастная утренняя бессонница.
С недавних пор Люси Зинчук начала просыпаться с петухами. Сперва её нервировала и даже пугала ещё одна «горошинка под матрацем», бесстрастно сигнализировавшая, что время мчится вскачь, что оно неумолимо и жестоко. Но поскольку подобных «горошинок» накопилось под её односпальным матрацем уже предостаточно,