кухни.
– Здравствуй-здравствуй, – отозвался Хозяин. В одной руке он держал портфель, другой прижимал к груди стопку книг. Угву кинулся к нему, подхватил книги.
– Сэр, будете кушать? – спросил он по-английски.
– А что ты приготовил?
Внутри у Угву все сжалось еще сильнее. Он боялся лопнуть, когда наклонялся к столу положить книги.
– Рагу, сэр. Очень вкусное рагу, сэр.
– Рагу? Ладно, попробую.
– Да, сэр!
– Зови меня Оденигбо! – отрезал Хозяин по пути в ванную.
Подав рагу с рисом, Угву встал в дверях кухни, наблюдая за Хозяином. Тот взял вилку, попробовал один кусочек, другой. И воскликнул: «Превосходно, друг мой!»
– Сэр, я могу посадить травы на грядке. Чтобы и дальше готовить рагу.
– На грядке? – Хозяин хлебнул воды, перевернул страницу журнала. – Нет, нет, нет! Твое дело – дом, а садом пусть Джомо занимается. Разделение труда, друг мой. Нужна будет зелень – попросим Джомо.
– Да, сэр. – Угву понравилось, как прозвучало по-английски «разделение труда, друг мой», хотя сам он уже присмотрел втихаря подходящее место для огорода – возле флигеля для слуг, куда Хозяин никогда не ходил. Нельзя доверять Джомо грядку с зеленью, надо ухаживать за ней самому, когда Хозяина нет, – чтобы никогда не переводилась аригбе, трава прощения. Лишь к вечеру Угву понял, что Хозяин забыл про сожженный носок еще до прихода домой.
Стал он догадываться и о многом другом. Понял, что он не совсем обычный слуга. К примеру, слуга доктора Океке из соседнего дома спал не на кровати в отдельной комнате, а на полу в кухне. А слуга из дома в конце улицы, с которым Угву ходил на рынок, готовил не что ему вздумается, а что прикажут. И никому из слуг хозяева не
давали книг со словами: «Отличная вещь, прочти обязательно».
В книгах Угву многое было непонятно, но он рьяно демонстрировал, что читает. Далеко не все понимал он и в разговорах Хозяина с друзьями, но все равно слушал и запоминал, что мир не должен оставаться равнодушным к убийству чернокожих в Шарпвилле; что над Россией сбит самолет-разведчик – и поделом американцам; что де Голль делает глупости в Алжире; что ООН никогда не избавится от Чомбе[13] в Катанге. То и дело Хозяин вставал, поднимал руку с бокалом и повышал голос. «За храброго чернокожего американца, принятого в Университет Миссисипи!», «За Цейлон и первую в мире женщину-премьера!», «За Кубу, победившую американцев в их же игре!». Угву нравилось слушать перезвон бокалов и пивных бутылок.
По выходным собиралось больше гостей, чем по будням, и, когда Угву приносил им выпить, Хозяин иногда представлял его – ясное дело, по-английски: «Угву помогает мне по хозяйству. Очень смышленый парень». Угву молча откупоривал пиво и кока-колу, а гордость теплой волной разливалась по всему телу от кончиков пальцев. Особенно льстило ему, когда Хозяин представлял его иностранцам – скажем, мистеру Джонсону с Карибского моря, который заикался, или профессору Леману, гнусавому