ему доктор Ди в присутствии двух свидетелей – я имею в виду вас и одного из жителей деревни по вашему выбору. Просто, быстро и чисто.
«И может быть, тогда я еще до заката смогу уехать из этой забытой богом дыры».
– Я требую, чтобы вы, староста, сейчас же отправились и привели Лэма Журика для допроса. Сержант Пим вам поможет.
Кейрел помедлил, наливая кипяток в большой коричневый заварочный чайник, и только после этого заговорил:
– Я-то повидал мир, милорд. Как-никак, двадцать лет был на Службе. Но большинство здешнего люда никогда не уезжали из Лесной Долины. Сыворотка истины для них все равно что колдовство. Они могут решить, что полученное таким путем признание – неправда.
– Тогда вы с вашим помощником скажете им, что они ошибаются. У нас сейчас не старое доброе время, когда признаний добивались пытками. Кроме того, если Лэм Журик невиновен, он оправдается, не так ли?
Кейрел неохотно отправился в соседнюю комнату и вышел оттуда, натягивая на себя выцветший мундир с капральскими нашивками. Пуговицы на животе у него уже не застегивались. Видимо, Кейрел хранил его для таких вот официальных случаев. На Барраяре люди отдают честь мундиру, а не тому, кто в нем, – следовательно, и возможное недовольство тоже падет на должность, а не на человека, волею судьбы занимающего ее. Майлз оценил этот нюанс.
Кейрел приостановился у двери и оглянулся на Харру, которая сидела у очага, погрузившись в молчание и чуть покачиваясь.
– Милорд, я уже шестнадцать лет староста в Лесной Долине. За все это время никому не пришлось обращаться в суд – ни при споре о правах на воду, ни из-за краж скота, ни даже тогда, когда Нева обвинил Борса в древесном пиратстве, то есть, я хочу сказать, в сборе кленового сока с чужого участка. За все это время у нас ни разу не было кровной вражды.
– Я не собираюсь провоцировать кровную вражду, Кейрел. Я только хочу знать факты.
– В том-то и дело, милорд. Я теперь уже не так верю фактам, как прежде. Иногда от них больше вреда, чем пользы.
Похоже, староста готов был встать на голову, жонглируя кошками, лишь бы вынудить Майлза отступить. Интересно, насколько далеко может зайти его противодействие?
– Вашей деревне не будет дано ее собственного Периода Изоляции, – предостерегающим тоном произнес Майлз. – Сейчас правосудие распространяется на всех. Даже если они – маленькие и слабые. И даже если имеют какой-то дефект. И даже если не могут сами за себя постоять… Ступайте, староста!
Побледневший Кейрел все понял. Не пытаясь больше спорить, он рысцой припустил по тропинке, а за ним настороженно зашагал Пим, расстегивая на ходу кобуру парализатора.
Напившись чаю, Майлз походил по дому и все осмотрел, хотя ни к чему не прикасался. Очаг был единственным источником тепла, на нем готовили и подогревали воду для купания. Рядом стояла кованая раковина для мытья посуды: ее надо было наполнять вручную из стоявшего возле нее ведра с крышкой. Вода уходила через сливную трубу, присоединяясь к вытекавшему из корыта