мной ездил. Всю Россию объездили с ним. Даже в эту, в Бурятию даже ездили. Он вот здесь сидел, на переднем, где ты сейчас. Казбекчик мой. Да. И ели вместе: я макароны и он. Это, яичницу жарил ему тоже. Вечером приеду на стоянку – гулять пойдем. Ну и это, ночью он меня будил. Чувствую, что просыпаюсь от того, как он лает. Заснул за рулем и не заметил, а он разбудил. Это несколько раз меня спасал так вот. Потом? Потом умер, 8 лет ему было. Не знаю, много это или мало. Это как его? С «Ебурга» выезжали, а я смотрю – Казбек скулит и на улицу просится. Остановился. Вытащил его, он походил-походил. Назад ни в какую не хочет. Потом лег под деревом и все. Умер. Не хотел даже так вот мне машину запачкать».
Гомель-Чернигов
«Бабка у меня была страшная, атаманша. «Бумбараш» смотрела? Там атаманша такая была помнишь? Страшная такая. Ну вот, только моя была казачка, чернявая, крупная такая баба. Двоих мужей сгноила. При ней на хуторе порядок был. Везде революция – белые, красные, бандиты. А у нас никто не голодал. Руки у ней в крови по локоть были – за каждую соседскую курицу отряд перестреляет. У меня-то отец – заезжий турок был, а мать тоже казачка. Ну, отец когда исчез, то бабка меня в охапку и в церковь крестить. Мамка в истерику: «Да мы ж его крестили уже, мусульманин он». Но с бабкой спорить было нельзя. Она священнику ко лбу ствол приставила и говорит: «Давай, крести, отец, не будет у меня в роду мусульман, одни казаки православные будут!». Так меня и крестили два раза, но я этого не помню, еще мелкий был совсем. Ну потом-то, когда красные совсем пришли, то первым делом бабку повесили. За волосы выволокли и повесили прямо на заборе».
Казань-Нижний Новгород
«Проблем-то на дорогах не было. Ну, может поначалу пытались меня там обрабатывать. «Даги» у нас там один участок дороги держали. Со всех проходящих грузовиков по штуке. А я ехал и прохерачил в кафешке какой-то эту штуку. С бодуна типа еще. И тут эти, значит, вываливаются на дорогу. Ставят посреди полосы машину. Ночь, тьма, голова болит. И чего-то мне в падлу стало. Я же вроде как мастер по кик-боксингу, да тем более ребята-то совсем молоденькие. Короче, говорю, как есть, что – «прохерачил» деньги. Они типа не верят. Ну, я выхожу из машины, говорю, типа, что голова болит, отвалите. Они там мне газовый пистолет показывают. Ну чего я, в спецназе был, чего мне этот газовый «пердулет» сделает? Ну, двоих уложил, а последнего долго догнать не мог, километр, наверное пробежали. А потом – нет, чего-то больше не припомню никаких бандитов».
Симферополь-Феодосия
«Ехал как-то, не помню уже, но ночь была. А я сломался, и мне так починили, что я через 100 км опять сломался. Пришлось ночью катить, чтобы успеть разгрузиться. Еду и уже чувствую, что засыпаю. Все. И паренек на дороге стоит – как ты, возраста. Рюкзак у него – все с собой. Взял его, все. Он к девушке ехал. Я говорю: «Давай, разговаривай со мной, а то я засну, и мы влетим куда-нибудь». Он честно пытался: про семью спросил, про работу. Все. Но сам вижу тоже, что засыпает: веки прям закрываются, нос клюет. Ну, я ему говорю, что не спи, типа. И тут он мне говорит: «У меня есть острый перец». Достает