с неудовлетворением во взгляде оценил наше с Мишей хладнокровие и махнул «на всё»… То есть поднял правую руку и резко опустил её.
– Ладно, студенты, пошли! – буркнул капитан и первым вышел из кабинета. – На чём поедем? – спросил он у меня.
– На «бригантине», – ответил я.
Электрические часы показывали: 10.09.
Быстро спускаемся по лестнице в дежурную часть.
Капитан притормаживает возле открытого окна в «аквариум» и обращается ко мне:
– Возьми папку с бланками, – Взмахом руки, всё той же, правой, прощается с майором Бабаевым и снова ко мне: – Будете записывать мои «лекции» по ходу дела.
– Уже взял! Она в «бригантине», – парирую я и добавляю для Бабаева: – Я на Прощальной улице, тринадцать…
Глава четвёртая
«Бригантина», это персональное средство передвижения, созданное немецкой компанией «БМВ». Автомобиль вручен мне руководством управления полиции как подарок в день нашего с Зарой бракосочетания девять месяцев тому назад. Думаю, что областное управление внутренних дел не стало бы разоряться на такой дорогой подарок за мои «подвиги». Вполне хватило бы внеочередного звания и ведомственной медали, которые я тоже получил. Тут вмешался адвокат, занимавшийся моим делом. Он своевременно подключил страховую компанию, которой пришлось выплачивать компенсации за вред, причинённый моему здоровью жадными до денег мошенниками, и за сожжённый ими же тридцатилетний автомобиль «Жигули» шестой модели ярко-алого цвета. На нём ещё мой отец ездил по закрытому городу Энску, будучи студентом пединститута.
Так как нашу почившую в огне «шестёрку» отец называл «бригантиной», а «дареный» УВД и страховой компанией автомобиль «БМВ» оказался аналогичного «окраса», то и ему по наследству досталось морское прозвище, благодаря гриновским алым парусам.
На Прощальной улице дома размещены только справа, в глубине покрытых опавшей листвой сквериков. Нумерация нечётная и начинается по ходу нашего продвижения по убыванию, с девяносто девятого.
Мы въезжаем на улицу с кольцевой трассы, и сразу попадаем в «золотой мир». Над усыпанной листвой дорогой мохнатыми лапами нависают ветви могутных дубов, клёнов и лип, ещё не оголённые до наготы листопадом.
Яркие солнечные лучи, едва проникающие внутрь естественного золотистого тоннеля, превращают окружающее пространство в приватный сказочный мирок.
Жилые дома, в основном одноэтажные, воспринимаются как сельское поселение, не испорченное фоном современных небоскрёбов. Город Энск из этого уголка просто не виден. Здесь тихо и покойно. На улице не видно машин. А на широком тротуаре я не приметил хотя бы одного прохожего. Взрослые селяне наводят порядок на приусадебных участках, детвора помогает. Готовятся к зиме.
Слева вдоль улицы тянется высокий металлический забор, давно не крашеный, ржавый и местами накренившийся, или упавший на разросшийся с обеих его сторон густой