открыл глаза и сказал: " Я никуда не пойду».
– Почему? Ты заболел? – со страхом спросила Эйде.
– Нет. Просто не пойду – и всё, – Иво отвернулся к стене.
– В чём дело? Ты можешь объяснить?
– Вечером поговорим, – отмахнулся Иво.
– Вставай и собирайся на занятия! – бросила Эйде. Она торопилась на свою бесплатную работу.
Весь день думала о сыне. Он устал от голода и безнадёжности. Может быть, и вправду заболел. Ему нужны витамины, белки…
– Господи, – взмолилась Эйде, – помоги нам! Больше помощи ждать неоткуда.
3.
Эйде повернула ключ в замке, открыла дверь, вошла в прихожую. В квартире висела осязаемая тишина. Иво всё ещё не вернулся с занятий. Это было непривычно и странно. Уроки давно закончились.
Направилась на кухню, зажгла газ, поставила чайник на плиту. На полке в бумажном пакете оставалось немного пшена. Больше ничего съестного в доме не было. Эйде села на табуретку, словно на электрический стул. И тоска, смертная тоска, навалилась на неё.
Сейчас вернётся домой сын, голодный, усталый. Накормить его нечем. Она и сама устала настолько, что не хотелось больше двигаться, ходить на бесполезную работу, думать о том, где добыть хотя бы немного денег.
Смотрела в окно, как это делают задумчивые кошки, часами сидя на подоконнике – просто смотрела, и всё. Казалось, время остановилось. За окном, как в замедленной съёмке, двигались люди – куда и зачем? Неужели все они знают, куда идут, уверены в себе, имеют детей, кого-то любят, ненавидят? А, может быть, эти движущиеся существа – всего лишь роботы? Временами Эйде ловила себя на мысли, что и сама принадлежит к их механическому братству, только играя роль живого человека. Она понимала – странная иллюзия где-то имеет точки слияния с действительностью, ведь её бессмысленная работа – это и есть запрограммированный процесс. Ощущение винтика в железном механизме никому не интересны, тем более что агрегат уже даёт сбой и вот-вот остановится совсем.
На вечернем небе гасли малиновые отблески заката. Солнце скатилось куда-то за крыши плотно прижимающихся друг к другу пятиэтажек.
Эйде не знала, как жить дальше. Всегда надеялась только на себя, только на свой труд. Но то, что она умела делать, все её исследования и патенты, новые методики – теперь это никому стало не нужным. Прокормиться можно лишь за счёт торговли. Но для этого необходим товар, на который есть спрос. Без денег же товара не приобрести. Так замыкался круг безнадёжности. Жизнь превратилась в лабиринт, из которого не было выхода.
Эйде почти физически ощущала, как все её усилия снова и снова упираются в глухую непроходимую стену – в тупик. Но она – взрослый человек, половина её жизни прожита. Что было бы с ней, если бы в юные годы пришлось вот так блуждать в пустоте, как сейчас – без поддержки, без надежды на просвет? Что произойдёт с её сыном завтра? Как помочь ему, как уберечь?
Постепенно стемнело,