нахмурившись, смотрели на бушующие волны с хрустальными отблесками висящей в небе луны.
Время встречам
И время разлукам.
Время штилю
И время шторму.
Время ночи
И время дню.
Время находить
И время терять.
Время помнить
И время забвению.
Время рождаться
И время уходить.
Время любви
И время нелюбви.
Марта сидела у фиолетовых брызг шуршащего моря и плакала навзрыд. Никто не мог услышать этого рёва. Потому что всё и вся оглохло в эти мгновения. Потому что Марта дождалась того, чего она ждала. Что хуже – бесконечное ожидание или потеря найденного? А может, то и другое прекрасно, как эта оглушающая звериная чернота неповторимой, нестерпимо-сочной ночи с океаном, смеющимся в глаза солёными брызгами? Боль пропитала душу Марты, потерявшей счёт дням. Время исчезло.
Тишина сразила свежим клинком, высекая скорбь и сожаление. Марта возвращалась домой. Она шла медленно, с затуманенными глазами, но прозрачная внутри. Такая прозрачная, что сквозь неё могли просвечивать звёзды. Она уже наступала на стыки между камешками вымощенной мостовой. Она переменилась, будто это вовсе не Марта. Глаза её стали чернее, но свет, который проник внутрь скоро разгонит пелену и замерцает осознанием Великого. Слёзы – дань человеческого существования этому миру. Скоро не станет их.
– Привет, Марта! – голос, как топор, рухнул из темноты.
Марта остановилась молча.
– Это же я, Альвин. Ты что забыла?
– Я не помню тебя, Виньо, я не знаю тебя, Альвин… -заворожено ответила девушка.
– Как же? Что ты говоришь такое, моя Марта? Ведь я так долго искал тебя по этим бесконечным переулкам… Неужели ты не помнишь меня больше?
– Я больше не Марта, – холодным, как лезвие бритвы, голосом сказала она и двинулась прочь.
– Подожди, Марта! – крик мужчины рухнул отчаянным булыжником в бездну бесконечных арок приморского маленького городка.
Марта подобрала под ногами камень и скрылась в сплошной темноте.
Когда Марта зашла в свою 74ую квартиру, она, не раздеваясь, подошла к огромному старинному зеркалу, начав бить по нему камнем. Осколки зеркала ударялись о её руки, извлекая из них красные струйки крови. Зеркало разбивалось. Зеркало умирало. Зеркало перерождалось. Его лицо хрустело от тяжёлых ударов камнем, пока всё не превратилось в месиво блестящей пыли под ногами. Больше не придётся отражать. Больше не придётся мечтать. Больше не случится поиграть солнечными лучами.
Отражаемое отражается.
Разрушаемое разрушается
Возрождаемое возродится.
Утро. Оживлённая площадь. Питтер идёт с улыбкой наглеца. За рукавом свежая газета. За спиной снова несвежий ночной бред. Берта собирается уехать из города за манящей на горизонте мечтой и тоже идёт по площади. Старуха жуёт