«Какая же она непоседа», – подумал он, постепенно расслышав журчание воды в фонтане и отвлекаясь от воспоминаний. В теле появилось ощущение легкости, а ум соображал, чем заняться в этот день.
Первым делом Илья позвонил Наталье и Фархаду, чтобы приходили на следующий день. А сегодня ему хотелось побыть одному. Он вспомнил про оставшееся печенье, приготовленное Мариной, и пошел на кухню варить кофе.
По дому разносились ноты кофейного аромата, которые всегда вызывали у Ильи приятное ощущение домашнего уюта. И теперь, когда он снова остался один, под музыку Томазо Альбинони его грудь наполнялась душевным теплом, и в сознании возникала приятная связь с многоликой жизнью земного мира и безбрежным, умным океаном космоса, такого притягательного и такого родного в понятном сердцу сакральном единстве всего вокруг.
Ум заглядывал в прошедшие далекие и близкие события и находил все их привлекательными. Всплывающие в сознании эпизоды жизни казались удивительно последовательными и логичными. Становилось понятным собственное и чужое поведение, в том числе близких людей, которые не владели сознанием единства с миром, поэтому считали собственное представление о достойной жизни самым верным. И это объяснимо, ведь большинство людей воспринимает себя отдельным центром событий, отсюда ощущение неповторимой особенности своего существования. По мнению многих окружающие люди должны угождать им, ведь они знают, как правильно поступать, чтобы нравилось им, а не другим, если надо – поправят и укажут на недостатки. Недостатком или достоинством у других может быть все, что угодно либо не угодно в конкретном состоянии ума. Чужая улыбка может раздражать в минуту уныния, или привлекать, если смешно. А страх в чужих глазах может нравиться от уверенности в собственном превосходстве.
Сейчас Илью воодушевляло понимание того, что невидимый архитектор выстраивал события таким образом, чтобы те, кто был рядом, проявляли определенные эмоции с целью – вызвать ответную реакцию и вовлечь в происходящее действие. И если вовлечение происходило, то лишь из-за собственного невежества. Но в то же время надо было почувствовать это состояние, прожить и только потом признать, что смысл опыта в его ощущении. Плохие или хорошие эти ощущения – мы сами решаем, пока однажды вдруг не сознаем, что они просто-напросто полезные, как состояние энергии, которое нам удалось прожить. Разве можно испытать подобное, если заранее знать, что событие – это всего лишь спектакль, разыгранный незримым режиссером.
Илья размышлял о том, можно ли на его уровне осознания оставаться спокойным, как удав, чтобы вокруг не происходило, например, крушение надежд, что часто далеки от реальности. Стоит ли очаровываться, если разочарование неизбежно? «Очарование – красивое слово, – думал он, – чем же его можно заменить?». И тут он вспомнил про современное кино, неземное происхождение которого пытался обсуждать с Мариной.
Во многих фантастических фильмах